Прощай, Лоэнгрин!
Шрифт:
«С чего вдруг тогда ему все это затевать? Хорошо, допустим, наша встреча была случайностью. Парень немного увлекся. За четыре года это зашло дальше чем предполагалось и возникли чувства. Нет, нет, нет… Речь идет о Сомербсри! Он травит людей без разбора, сколько загубленных жизней на его совести, и сколько крови на его руках! Какие чувства? В крайнем случае любопытство и попытка избавиться от скуки. Таких кадров уже ничем не удивить, вот и лезут во все тяжкие».
Однако против фактов не пойдешь.
Если Авроре была предоставлена свобода, значит, и с фермой, и с бабой Нюрой и ее
— Юрский Сергей Валентинович.
Появилось колесико загрузки данных, которое крутилось несколько секунд, после чего телефон выдал карту, масштаб которой увеличивался с пугающей скоростью, начиная с северо-запада России, а если точнее, с Москвы.
Без труда Аврора узнала мегаполис, и вот, на экране уже маячило здание правильства, на котором в крохотной рамке повисло имя злополучного Сергея Валентиновича. Картинка была размытой, колесико еще раз моргнуло, сверху вниз сползла белая тонкая линия, после чего изображение приняло hd качество и подробное досье на крупного чиновника из министерства финансов.
Догадка пронзила голову мгновенно, и Аврору прошиб холодный пот.
— Новый поиск, — в одинокой палате прозвучал глухой голос, в котором слышалась дрожь и на экране телефона с готовностью отразилась пустая поисковая строка. — Громушкина Анна Витальевна.
И снова карта России, но теперь намного восточнее Москвы. Увеличение и Аврора увидела знакомые очертания усадебного участка фермы бабы Нюры. Более того, сейчас это было видеоизображение в реальном времени. Можно было рассмотреть, как белое лохматое пятно гоняет светлые, торопливые точки — Марсик, опять давал жару соседским гусям, которые набрались наглости и щипали траву неподалеку от его владений. Вот и Нива припаркованная., к воротам бежит человек. Он зашел в дом, пара минут, и снова вышел во двор, присел на крыльцо. Заросли винограда немного перекрывали обзор, но Аврора без труда узнала Васю.
Аврора отключила телефон и аккуратно положила его на кровать, после чего спустила босые ноги на пол, обхватила голову руками и стала раскачиваться вперед-назад, делая дыхательные упражнения, чтобы осознать, какие возможности открываются для любого человека, который завладеет подобной техникой. Мгновенный поиск, на который, похоже работат не один спутник. Не в тех руках, это может превратиться в орудие тотального контроля или слежки.
Так, стоп, а руки Сомерсбри, значит, были «те» до недавнего времени? Бред какой-то!
За потоком рассуждений, Аврора не заметила, как быстро прошло время. Солнце перевалило с зенита. Вдалеке послышался приблежающийся вертолетный рокот.
В коридоре поднялась суета. Топот ног проносился мимо двери с пугающей частотой, двери хлопали, а нервный мужской голос вопрошал где Коля.
В палату влетел Перекатов. В одной руке он держал лист бумаги, а в другой битком набитый пластиковый пакет.
— Вот выписка. Звонили с проходной. Тебя, кажется, машина ждет. Спорить бесполезно, так что, вот, держи. А это доставили спецавиацией.
Доктор достал из кармана замечатанный конверт.
Пакет
— Там твои вещи, курс антибиотика, шприцы и физраствор. Я купил лучшие пробиотики, которые смог найти в нашей аптеке и добавил еще кардиопротектор. Это капли. Попей хотя бы неделю, я там написал на флаконе. Меня сейчас ждет взбучка от главврача. Николай Семеновичу пришлось прервать селекторное совещание, чтобы подписать твою выписку. Что бледная такая? Радоваться должна. Еще никто так легко у нас не выписывался, — криво усмехнулся Перекатов, неодобрительно качая головой.
Аврора всегда любила умных людей, которым не нужно было много слов и тем более угроз, чтобы понять, как себя вести в экстримальных ситуациях. Перекатов был тертым калачом, судя по всему. В его голосе чувствовалось раздражение и искреннее желание помочь.
— Проводите меня до машины, доктор, если не сложно, как ни как, думаю, это наша последняя встреча.
— Как говорят у нас не говори «гоп» пока не перепрыгнешь…
— А я говорю, что песню надо слушать до припева, а потом говорить, что она дерьмовая.
— Ну, ты меня поняла. Идем!
Очутившись на больничном дворе, который был закатан потрескавшимся асфальтом, Аврора с упоением вдохнула, наслаждаясь свежим воздухом, и тут же поморщилась, когда рана на груди напомнила о себе.
— Может, все так подождешь хирурга? Пластика не помешает. Я знаю. Такие рубцы останутся на всю жизнь.
— Это меньшая из моих проблем, доктор.
На скромном пропускном пункте, пожилой охранник в форме с любопытством уставился на врача и девушку, которая шла в рваной больничной рубашке. Они задумчиво проплыли мимо и подошли к припаркованной машине. Девушка выглядела худой и не вписывалась в рамки здорового человека всем своим видом, однако дверцу громадного нового «уазика» открыла с завидной легкостью.
— Опять подсунули местный автопром…., - послышалось недовольное бурчание, когда светловолосая придирчиво оглядела автомобиль, после чего нырнула внутрь и подозвала к себе поближе доктора.
— Это вам за труды и хирургу передайте все, что полагается, чтобы не скулил.
Перекатову в карман халата перекочевала тугая пачка зеленых банкнот, от чего повисла многозначительная пауза.
— Напоследок не скажите кто такая Настя Ровенец?
— Моя пациентка, которая отправилась на тот свет, — Перекатов печально улыбнулся. — Первое дежурство в больнице. Я, молодой мальчишка, только что получил должность травматолога, а ее привозят ночью всю в крови с внутренним кровотечением. Муж по пьянке забил, да так, что печенка не то, что разорвалась… Внутри был фарш. Что я мог сделать? Только на стол положили, она и скончалась, бедолага. Уж потом мне рассказали, что она часто вот так с побоями приезжала. Как все русские бабы терпела, дети были, двое девок. В общем, это продолжалось бы и дальше, но… Отмучалась! Ты мне ее напоминаешь, такая же светловолосая, коренастая, молчаливая, и кажется, тоже скоро отмучаешься, дай Бог, чтобы в живых осталась.