Прощай, Лоэнгрин!
Шрифт:
Подготовка к концерту уплотнялась, а потому, почти каждый день в замке гудел двигатель снегоуборочной машины, которую подвезли исключительно ради удобства работы организаторов, а не потому, что меня стало жалко. И Агнес Мунд зачастила под уважительным предлогом, все чаще и чаще заставая нас с Рэгвордом в мастерской.
Какая-то неделя и ее саркастическая белоснежная улыбка стала искривляться. Эта роскошная женщина не воспринимала меня, как угрозу собственному счастью, с колоритным косматым мужиком с замашками дикаря с Новой Гвинеи. Но, Рэгги, ощутимо охладел к своей пассии.
Кроме того, его регулярные визиты в Мюнхен,
Как по мановению волшебной палочки, добродушные физиономии Терезы Бьюрон, Гюнтера Мейера и даже Петера Оффершмидта, при виде меня превращались в морды крампусов, которыми на Рождество пугали всех пухлощеких детишек в Германии.
Сплетни по Швангау разлетались за считанные часы.
Вот и прусь я с елкой на перевес по заснеженной дороге, на нешуточный подъем, проглатывая на ходу горький ком, который давно стал частью горла. Сейчас не сыпались предложения подбросить меня до замка, хотя транспорта на дороге меньше не стало.
Ну, и ладно! Все лучше, чем тихо подвывать на морозе от жалости к себе и множить внутренние диалоги о несправедливости.
А так, хоть колючая хвоя отвлекала, впиваясь в плечо. Это была моя противосуецидная таблетка в период «сракотени». Вслушиваясь в скрип снега под ногами, я тяжело дышала, с сомнительной радостью прикидывая, что рождественское настроение вот-вот нагонит меня, едва на пушистых ветвях, замерцают лампочки предварительно купленной в магазине Хильды гирлянды.
Наблюдая за всей этой ситуацией, Рэгги только хитро улыбался в усы. Он твердо занял позицию стороннего наблюдателя, отчего у меня создавалось впечатление, что этот невероятный дядька вот-вот достанет из-за пазухи своего тулупа упаковку попкорна, складной стульчик и удобно устроившись, просто будет наблюдать за увлекательными события вивисекции, в которой я была в положении не лучшем, чем у Роджера.
Поощрением мне служили полностью прекратившаяся вражда, абсолютная огражденность от нападок со стороны Элеонор, которая не смела нарушать покой реставратора в мастерской, а с недавнего время еще и мое увлекательное чтение.
Очень давно я страдала от отсутствия возможность уединиться с книгой в руках, а увидев цены в книжных, распрощалась с идеей прикупить фолиант поувесистей, минимум на полгода. И вдруг, Рэгворд подсовывает мне потрепанный том — сборник местных легенд и сказок.
— Мне одолжили на месяц, чтобы я составил собственное представление об Лоэнгрине и Эльзе. Издание редкое, одно из первых и требует аккуратности в обращении, забирать не разрешу, — было заявлено мне на полном серьезе.
А я и возражать не посмела. В эти упоительные моменты, я сначала от души кормила Роджера молоком с пипетки. Зайчонок, привык к моим рукам настолько, что уже не вырывался, а спокойно прикрыв глаза, наедался от пуза, чтобы затем оказаться у меня за пазухой, где он блаженно засыпал, а я погружалась в чтение.
Суета с подготовкой к концерту, напрудила территорию замка десятками новых лиц, что не особо меня радовало, за неделю
Не первый ряд, но вид открывался роскошный, так что появилась прекрасная возможность бесплатно наблюдать за представлением. И этот секрет невзначай открыл мне Рэгги, когда я в очередной раз наводила порядок на пустынном третьем этаже, где шли основные реставрационные работы.
Елка нещадно сползала с плеча, и я остановилась, чтобы поправить свою праздничную ношу, призванную вселить в мое сердце крупицу радости и счастья, а за одно и передохнуть.
По дороге я шла, глядя исключительно себе под ноги, будто завороженная, но представляю себе, какое это было зрелище со стороны. Хоть «отверженных» снимай очередной ремейк. Ну, или «ходячих мертвецов»… Правда, в последнем случае, мне стоило только еще безвольно приоткрыть рот и немного тянуть ногу.
Каламбур мыслей, принимал в мешанину все новые и новые образы, и я догадалась, что до помешательства осталось совсем немного, а потому, следует очистить голову. План казаться ненормальной и отчужденной, чтобы не нажить себе врагов среди местного населения, провалился с треском. Более того, латентная придурковатость, довольно тепло, принималась в немецкой глубинке.
Благо, что сзади послышался рев двигателя, и я обернулась посмотреть, кого еще несет в замок с утра пораньше.
Новых лиц не предвиделось, а потому за лобовым стеклом, припорошенном по краям снегом, я увидела красивое лицо Агнес Мунд. Женщина явно узнала меня и недобро усмехнулась, после чего, задние колеса крутанулись и вверх взмыли фонтаны снега. Автомобиль резко дернулся в мою сторону, словно его занесло на обледенелой дороге.
Благо, что мне было куда отскочить, но в следующий же момент, меня обдало прессованным снегом с ног до головы, и явно довольная собой фрау Мунд унеслась прочь.
— Сволочь! — прошипела я, замерев на месте от такой наглости и чтобы хоть как-то успокоиться, принялась с силой себя отряхивать, попутно придумывая самые изощренные способы, которыми можно было бы прибить эту стерву.
Это всегда помогало выпустить пар. А вспышка злости, потом обязательно тянула за собой угрызения совести — я, ведь, не убийца…
Хладнокровие — вот главное требование к людям этой профессии, а у меня, что ни день, то руки трясутся или от страха, или от негодования. И хотелось бы сказать, что ко всему привыкаешь, но нет! В этом неблагодарном деле тоже есть предел. Однако, как видно, я своего еще не достигла.
Привыкла же к тому, что Рэгги тяжело дышит мне в дверь по ночам. Даже, утешилась мыслью, что если кому и вздумается пришить меня ночью, то этот неудачник наткнется, сначала, на, во всех смыслах, огромную проблему в виде высокого косматого мужика. Некоторое время, эта мысль вызывала во мне нервную улыбку, а потом, ей на смену пришла другая — куда более занятная.
Мотивы Рэгворда были, как на ладони — прямыми и железными, как арматура. Этот человек, вообще, не допускал двусмысленности и лицемерия, а потому я окрестила Полссона, чуть ли не самым честным и искренним на свете.