Прощай, любимый Дрезден-Сити!
Шрифт:
– Сань, ну н надо - мы сами заплатим за тебя.
– Да ладно, пацаны - смущаюсь я - мне же не хочется быть должником, да и я вроде б ещё при деньгах.
– Да н - говорит Гриша - Ты ж у нас гхость, вот и чувствуй себя, как в гхостях!
В итоге Гриша и Вадик сами за меня заплатили, я свои рубли, переведённые ещё вчера в гривны, сунул назад в кошелёк.
Маршрутка пролетела через весь проспект Ленина, а у ДМК свернула в сторону проспекта Пелина. Да так резво, что я даже памятник Прометею - нашу главную городскую достопримечательность, чем-то похожую на атеистический ответ Александринскому
А затем с Нового Моста я наблюдал по пути сплошной и бесконечный индастриал - склады, заводики, ДМК, железнодорожные пути для товарняка, портовые краны. И всё это я пробовал снимать на свой фотоаппарат - порой удачно, а порой получая размытое изображение. Ведь скорость движения ещё никто не отменял.
Затем под нашим мостом стали проноситься воды Днепра, и я ещё активнее стал фотографировать голубые воды этой великой реки и, глядя в её лазурь, снова как в том сне погрузился в свои воспоминания.
Флэшбэк. Мечты о Левом Береге.
Ещё не прозвенел звонок, а толпы школьников, включая и 9-летнего меня, дружно выскочила из подвальной столовой нашей школы и стала подниматься наверх - поближе к классам. На лестнице темно, но я отчётливо вижу на одном из ребят писк моды 1996 года - кроссовки со светящейся подошвой. Уже то, как загораются красные лампочки на заднике этих кроссовок, заставляет меня желать, во что бы то ни стало получить эти кроссовки в своё личное пользование. Но, увы, лампочки на кроссовках начинают перегорать, а к тому моменту, когда мы начали взбираться по освещённой солнечным светом лестнице, они гаснут окончательно. И моё желание приобрести эти чудо-кроссовки гаснет вместе с этими лампочками красного цвета.
Вот и преодолена тёмная лестница, а по светлой лестнице я забираюсь наверх на самый верхний - четвёртый - этаж моей старой, доброй школы n 9. Там я отправлюсь в математический класс (я матёшу, впрочем, ненавижу лютой ненавистью), а перед этим буду наслаждаться зрелищем, которое только на четвёртом этаже и доступно. Именно там из окна четвёртого этажа я вижу совсем другой мир, отличный от того, в котором я живу.
Оттуда всё ниже и ниже сталинские дома, за Ленинградским проспектом сплошные ровные чёрные крыши, над которыми возвышается светлый, но овеянный мрачными легендами Дом со Шпилем. А за горизонтом дымит себе ДМК, течёт тёмно-синим течением едва заметный Днепр, и белеют за Днепром бесчисленные белые девятиэтажки Левого Берега.
И глядя на Левый Берег, я представляю себе, как в будущем я заселюсь в одну из этих девятиэтажек, буду кататься на лифте, смотреть по телевизору 20 каналов, а не три-четыре, как на моём телевизоре и все в хорошем качестве. Без шипения и с хорошей цветной картинкой я буду смотреть Обманоидов и Киберов, Паровозика Томаса, и, конечно же, Территорию А. А ещё в доме не будет рыжих тараканов, которые вечно у нас материализуются.
Одно плохо - трамваев на Левом
`Ну, ничего - думаю я - когда-нибудь я вырасту, стану мэром города и тогда все трамваи непременно поедут на Левый Берег и все на них прокатятся с ветерком'.
– Васько, ну шо ты встал?
– спускает меня с небес на землю мой одноклассник Антон Денисов - Пошли уже на урок, звонок прозвенел!
И я иду на урок, чтоб потом дождаться очередной перемены и снова помечтать у школьного окна.
* * *
Днепр остался позади, и мы теперь едем мимо левобережных дач. Мимо нас пролетают билборды с рекламой и кандидатами в депутаты Рады. У всех морды ничего кроме омерзения не вызывают и будь я до сих пор гражданином Украины не проголосовал бы ни за одного из обитателей этой кунсткамеры, которую злые языки на Украине не зря прозвали Вэрховна Зрада (Верховная Измена).
А вот и сам Левый Берег.
Ещё одна рухнувшая иллюзия в копилку моих рухнувших иллюзий. Некогда привлекательный в моих глазах район города теперь казался всего лишь скопищем старых брежневских девятиэтажек, в которых я жил на Проспекте Просвещения - таких же в принципе унылых и выцветших, как и все старые девятиэтажки. И ни одного нового дома рядом с ними и посреди них, чего о таких же районах Питера не скажешь. Казалось мне теперь, что это место безнадёжно застряло в своём развитии году эдак в восемьдесят пятом и кроме машин и гипермаркетов, здесь больше ничего не напоминает развитие.
Наша маршрутка ещё немного поплутала по лабиринтам Левого Берега, даже базар проехала какой-то и наконец доехала до конечной остановки - где-то там, где Левый Берег кончался, и начиналось поле. И где-то в этом поле начиналась та самая тропинка, ведущая на Котлован, но сначала надо было подкрепиться.
В каком-то розового цвета мини-маркете мы закупились водой и продуктами, а Алёна ещё и какой-то бульварый журнальчик купила, чтоб не особо скучать. А закупившись всем необходимым, мы направились вглубь поля.
Через несколько километров, едва многоэтажки Левого Берега скрылись за нашими спинами, нам предстало невиданное зрелище, от которого ахнули все - поле усеянное подсолнухами, которых никто явно раньше не видел. При том, что Вадик, Гриша и Алёна практически всю жизнь прожили в Дрезден-Сити, но это поле с подсолнухами они по пути на Котлован не видели ни разу:
– Ни фигха себе подсолнухи!
– удивился Гриша
– Шо то мне подсказывает, что они здесь явно не просто так - начал уходить в конспирологические глубины Вадик
– Ну так да! Сначала тут поднимут бабок на подсолнечном масле и сэмках, а потом придут эти, как их, риэлторы и всё тут застроят - углубил Гриша Вадика в ещё большую конспирологию.
– А я бы это сфоткал - вставил я свои 5 копеек в разговор.
– Зачем?
– удивилась вся компания.
– Пусть хотя б для истории останется. Чтоб все знали - вот было раньше тут такое поле, а теперь его типа застроили.
– Как знаешь - Вадик уже откровенно смотрел на меня, как на конченного чудика - этого места тут скорее всего по-любому через гход не будет, а ты его фоткать надумал.