Прощай, любовь, когда-нибудь звони
Шрифт:
Он выключает огонь и быстрым шагом обходит стол. Я с недоумением слежу за ним. Что происходит? Это ведь не из-за бекона?
Дверь моей комнаты хлопает, а потом наступает тишина на несколько минут. Настолько гнетущая, что я успеваю понять — нужно пойти за ним.
Конечно, Кристиан прав во всём. А я просто слабая и сломанная женщина, не в состоянии позаботиться даже о собственной дочери! А что было бы, не явись моя мать в тот же день в Сиэтл? Даже не хочу представлять.
Когда я вхожу в комнату, то все заготовленные слова
— Что… что ты делаешь? — наконец, подаю я голос.
— Ты будешь жить у меня, — говорит он, не отрываясь от складывания моей одежды в тёмно-коричневый чемодан.
Чемодан. Ещё одно напоминание о Кэше. Мы купили его, когда летали в Испанию на, так называемый, медовый месяц.
— Нет, — возражаю я, складывая руки на груди.
— Анастейша, это не вопрос, — я вижу, как мой синий свитер грубой вязки летит к остальным вещам.
— Я. Никуда. Не. Поеду, — со злостью выдавливаю я.
Кажется, что-то живое во мне просыпается именно в этот момент. О, Кристиан Грей. Кто, как не он, превосходно умеет выводить меня из себя?
Наконец, он прерывает своё занятие и поворачивается ко мне. В глазах — стальная решимость, а на лбу залегла тонкая морщинка.
— Посмотри вокруг, — он обводит пространство руками. Я тут же недоумевающе оглядываюсь, но ничего необычного не замечаю. — Это ваш дом. И вместо того, чтобы справиться со всем, что произошло, ты замыкаешься здесь, где каждый уголок пропитан воспоминаниями. Я знаю это, причём не понаслышке. То же произошло и со мной в Эскале пять лет назад. Только мне некому было помочь, а вот тебе я не позволю сделать то же самое. Ты должна уехать, и в глубине души сама это знаешь, — он вглядывается в моё лицо.
Да, опять ты прав, чёрт возьми! Но… как же я могу отсюда уехать? Это невозможно.
— Подумай о Фионе, — тихо добавляет Грей, взывая к моему разуму. — Ты хотела бы иметь такую мать, как сама?
Сердце болезненно сжимается. Нет, не хотела. Это ужасно. Сразу в голове возникает образ Карлы — заботливой, весёлой и ласковой матери. И тут же сменяется мной: унылой, редко выходящей из комнаты, с сероватым цветом кожи от переживаний.
— Нет, — говорю я. Потом пытаюсь улыбнуться и добавляю: — Ладно, я поживу пока у тебя.
Губы Пятьдесят тут же расплываются в улыбке. И не такой, как раньше, а той, которая бывает у счастливых детей. Он легонько сжимает моё плечо, а потом возвращается к чемодану. Я чувствую, как стало пусто после того, как Грей убрал руку. Хочется, чтобы он не выпускал меня никогда.
— И, да, Кристиан, — он поворачивает голову, и на лице на секунду мелькает испуг, но после моих слов сменяется облегчением и нежностью, — спасибо тебе за всё.
— Ты же знаешь… — ласково начинает он.
— Тс-с, — я прикладываю палец к губам, — слова — это ветер. А всё остальное я и так знаю.
Грей наклоняет голову набок, улыбаясь так,
Нужно проститься с местом, где существовала наша семья. Особенным местом в моей жизни. А потом восстанавливать новую, где всё будет по-другому. Кристиан прав — надо стараться если не для себя, то ради Фионы.
========== Глава 22 ==========
— Ты забыл? — я упираю руки в бока. Он громко вздыхает и возводит глаза к потолку. — Кристиан Тревельян-Грей, где моя дочь?
Он, словно не слыша меня, разворачивается и направляется в сторону холодильника, затем открывает дверцу и с полминуты что-то рассматривает. Я нервно ломаю руки.
— Ты обедать будешь?
Я чуть не давлюсь воздухом и тут же перехожу на крик:
— Ты нормальный? Фиона должна была прилететь час назад, но её здесь нет, а ты спрашиваешь буду ли я есть?!
— Так, ладно, — он достаёт что-то из продуктов и поворачивается ко мне. — Она в Джорджии.
— Что? Почему?
— Потому что я сказал Карле не отправлять её к нам.
Я срываюсь с места и быстро иду к нему, по пути тыча указательным пальцем.
— Ты… ты… — воздух застревает в горле, а глаза, кажется, скоро начнут стрелять из автомата.
— Стоять! — приказывает он, и от этого властного, такого забывшегося тона, я останавливаюсь. — Подумай логически: что ты ей скажешь? Почему живёшь в Эскале уже четыре дня?
— Я не собираюсь привозить её в Эскалу, — сквозь зубы процеживаю я.
— Ах, вот как, - псевдо нежно говорит он.
– Ну, нет, Анастейша, Фиона должна узнать обо всём. А в тот дом ты не поедешь. Хочешь вернуться в прошлое? И прихватить дочь за собой? Я тебе этого не позволю.
— Не надо со мной так разговаривать, — начинаю я негромко, и глаза Кристиана сужаются, — это во-первых. А во-вторых, я расскажу ей всё сама, но жить в Эскале моя дочь не будет. Какого чёрта? Я её мать, а тебя она совершенно не знает. Она будет со мной. И вообще…
— Правильно, — кивает Грея, и я замираю с открытым ртом. Он согласен? — Фиона будет жить с тобой.
— Тогда я не понимаю…
— А ты будешь жить в Эскале. Логически получается, что и Фиона будет тоже жить здесь.
— И кто же это решил? — я снова начинаю заводиться. Кажется, пятьдесят оттенков настроения передались и мне.
Кристиан обходит стол, проводя рукой по его поверхности, потом смотрит в окно и спокойно произносит:
— Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
Я отклоняюсь назад и неверяще оглядываю его. Ничего не понимаю и совершенно запуталась в происходящем. Может, послышалось?
— Что ты сказал?
Он переводит взгляд на меня и неуверенно улыбается уголками губ.
— Ты выйдешь за меня?
— Кристиан, — растерянно выдыхаю я. Мысли спутались в клубок, а пальцы начинают дрожать. Что это со мной?