Прощай, мафия!

Рощина Марина

— Что рассказывать? — спросил Андреади, старательно отворачиваясь, чтобы не выплеснуть переполнявшую его ненависть.

— Он еще спрашивает! Это правда, что в газетах пишут? Пожар, поджог, убытки на сотни тысяч? Ты рожу-то не отворачивай, говори все как есть.

— Правда.

— А новая коллекция?

— Тоже сгорела.

— Черт, я так и знала! — гневно выругалась Василиса. — И как раз сейчас, когда я склеила новое дельце. Миллионное дельце, между прочим!

— Какое дельце?

— За границу тебя вывозить

будем. Я нашла человечка, настоящего итальянца… Он, правда, выходец из России, но плевать. Макаронник готов вложить деньги в открытие твоих магазинов в Европе, но сначала хотел увидеть новую коллекцию. Что я теперь ему покажу? Сукин ты сын! Отвечай, кому дорогу перешел? Снова шашни крутил не с тем, с кем надо?

— Какие шашни? Что ты от меня хочешь? — схватился за голову Андреади.

— А почему подожгли твой чертов Дом моды? Ведь подожгли?

— Подожгли. Но я понятия не имею кто и зачем. Я клянусь тебе, Василиса!

— Нужны мне твои клятвы, как зайцу стоп-сигнал. Я предупреждала тебя, Андреади: не мешай моему бизнесу, и будешь до конца жизни как сыр в масле кататься. А ты что наделал? Я не собираюсь из-за тебя терпеть убытки.

— Но при чем тут я? — взмолился Андреади. — Я ни в чем не виноват. И потерял гораздо больше твоего. У тебя сделка сорвалась, а у меня сгорела коллекция. Это все равно что потерять ребенка.

— Ты из меня слезу-то не дави! У тебя детей сроду не было, откуда тебе знать, — грубо перебила его Егорова. — И не ври, будто не знаешь, кто тебя поджог. Впрочем, это ваши дела, голубиные. Ты мне лучше вот что скажи: сколько тебе нужно времени, чтобы сварганить новую коллекцию?

— Новую коллекцию? — растерянно пробормотал Андреади. — Не знаю. Полгода, месяцев семь-восемь.

— Полгода? — басом взревела Василиса. — Хорошенькое дельце. Я могу дать тебе полгода, но тогда, Андреади, это будет твоя посмертная коллекция. Реквием «прет-а-порте». Значит, так. Официальный показ назначен через три недели. Все, что я могу для тебя сделать, — это накинуть недельку-другую. Вполне достаточно, чтобы склепать новую коллекцию.

— Это невозможно, Василиса.

— Почему невозможно? Завтра пришлю рабочих, они начнут ремонт в твоей конторе. Прикупим новое оборудование, установим его на одном из моих заводов, наймем побольше рабочих. Все успеем.

— Нет, не успеем, Василиса. Я не смогу за несколько дней придумать новую коллекцию.

— Раньше мог, и сейчас сможешь. Меньше пей, меньше жри, побольше двигайся. Этот хренов кокаин выброси. И все наладится. А если не сможешь — извини, — со значением сообщила Егорова.

— Что значит «извини»? — вздрогнул Андреади.

— Извини за то, что мне придется пустить тебя по миру. За упущенную выгоду заплатишь из собственного кармана. Я понимаю, тебе будет очень не хватать этого дома, этих картин, Зенты и ее изысканных кушаний. Этого мерзкого вина за

сотню долларов бутылка. Но ничего не поделаешь, бизнес есть бизнес. Зато теперь ты знаешь, что тебя ожидает, и будешь поторапливаться.

— Это невозможно, Василиса, — снова и снова повторял Андреади, вмиг ставший жалким и несчастным должником. — Я не смогу за месяц сделать новую коллекцию.

— Не сможешь? Значит, вернешься в то дерьмо, из которого вышел. Кажется, где-то в Коломне у тебя есть хрущевка? Переедешь туда и начнешь жизнь сначала. Конечно, какое-то время тебе будет тяжело обходиться без машины, без массажиста, без косметолога, без диетолога, без горнолыжных курортов и уик-эндов в Париже, но со временем ты привыкнешь. Миллионы живут без всей этой ерунды и не считают свою жизнь потерянной.

На Андреади было больно смотреть. Его глаза наполнились слезами, губы дрожали. Он бы упал сейчас на колени, если бы не уверенность, что его коленопреклонение ни на йоту не тронет каменное сердце Василисы. Модельер мечтал только об одном — чтобы Егорова наконец-то убралась ко всем чертям.

К счастью, его молитвы были услышаны. Пропустив еще стаканчик вина, Василиса засобиралась, но перед уходом нанесла последний удар.

— И учти, Андреади, — отчеканила она. — Я вожусь с тобой исключительно из жалости. Твоя песенка спета. Сколько тебе осталось? Годик-другой, и можешь смело отправляться на свалку истории. Знаешь, как поступил бы на моем месте настоящий бизнесмен? Нанял киллера, который грохнул бы тебя… А потом на волне истерики по безвременно погибшему гению срубил бы миллиончик-другой, распродав каждый лоскуток творческого наследия. Вот так. Это было бы очень грамотное решение.

— Ты с ума сошла, Василиса, — побелевшими от ужаса губами прошептал Андреади.

— Да не бойся ты, — рассмеялась Василиса. — Я ж пошутила. Не собираюсь я тебя мочить.

— Но почему тогда моя песенка спета?

— Ты что, не читал статью в сегодняшнем выпуске «Модной жизни»? — удивленно вскинула брови Василиса. — Занятная статейка. Накропала некто Наталья Белостоцкая. Бойкое перо, да и написано все по делу. Рекомендую почитать, много любопытного о себе узнаешь. Кстати, надеюсь, название статьи — это только рекламный трюк? — тревожно спросила Егорова. — Ради красного словца и большого тиражца?

Андреади энергично закивал, не имея ни малейшего понятия о сути вопроса. Как только дверь за Егоровой закрылась и во дворе послышался звук отъезжающей машины, Андреади вызвал охранника и приказал ему незамедлительно доставить сегодняшнюю «Модную жизнь».

Развернув еженедельник, Андреади моментально понял, что имела в виду Егорова. Через весь разворот, буквами величиной с детскую ладошку был набран взрывоопасный заголовок.

«АЛЕКСАНДР АНДРЕАДИ СОЗДАЛ КОЛЛЕКЦИЮ-УБИЙЦУ!