Прощай, мафия!
Шрифт:
— Она рисует, — наобум брякнул Зотов и, сам того не зная, не приврал ни на грамм.
— Это прекрасно.
— Да, — согласился Зотов. — Но что мне теперь делать? Коллекция сгорела, работу я закончить не смогу. Но не по своей вине! А вы, помнится, что-то такое говорили, мол, если я не смогу добыть коллекцию, то мне будет, как бы это сказать, не очень хорошо…
— Тебе будет очень никак, — послышался жесткий ответ. — Потому что ты будешь мертв. Но об этом пока рано говорить. По-моему, все идет отлично. Кстати, с чего ты взял, что коллекция сгорела?
— В газетах писали.
— Вы
Абонент отключился, оставив Зотова в полном недоумении. Что значит «не те газеты»? Он скупал все издания подряд и жадно проглатывал любую информацию, касающуюся дела Андреади. И все они писали одно и то же — коллекция уничтожена, Андреади мертв, будущего нет.
Выйдя из казино, Зотов первым делом метнулся к раскладке с прессой.
— Сегодняшнюю «Вечерку», пожалуйста.
— Ты в своем уме, парень? — поинтересовался продавец. — Сейчас десять утра. Вечерняя газета потому и называется вечерней, что выходит по вечерам. А по утрам выходят утренние газеты.
Просвещенный Зотов смиренно отошел от раскладки. Придется подождать до вечера, хотя кое-кто плевать хотел на законы природы и имеет привычку читать вечернюю газету именно по утрам.
К концу дня Зотов совсем извелся от нетерпения. И порядком достал продавца. Наконец вожделенная «Вечерняя Москва» была у него в руках. Зотов зашел в первое попавшееся кафе, заказал чашку кофе и открыл газету. Крикливый заголовок ударил ему в глаза.
«СЕНСАЦИЯ!
КОЛЛЕКЦИЯ АНДРЕАДИ ЖИВА!
Слухи о гибели коллекции великого модельера оказались сильно преувеличены. Сегодня утром наш корреспондент побеседовал с Софией Полонской, портнихой Дома моды Андреади, которую все без исключения сотрудники считают правой рукой и доверенным лицом маэстро. София утверждает, что Андреади знал о готовящемся покушении на Дом моды и заблаговременно перевез коллекцию в укромное место. В мастерской Андреади находились отдельные модели из старых коллекций, и поджигатели сожгли именно их. «Коллекция цела и невредима, — утверждает София, — и будет показана в срок. Она великолепна. Белостоцкой и ее подпевалам придется прикусить язык или ответить за клевету».
На вопрос нашего корреспондента, можно ли считать предстоящий показ своеобразным реквиемом великому модельеру, София ответила, что это будет праздничное блестящее представление, посвященное десятилетию творческой деятельности Андреади.
«Никакого траура не будет, — заявила София. — Андреади жив. Он вернется и еще не раз всех нас удивит».
…Это конец. Андреади мертв, окончательно и бесповоротно, и надеяться на его возвращение бесполезно. Он больше никогда не придет в мастерскую, не похвалит ее безупречную работу, не посмеется над ее жалкими эскизами, не напишет книгу воспоминаний «Мастер и его Мудрость». Его больше нет!
София шла домой не разбирая дороги, и слезы градом текли по ее лицу. Она даже не пыталась их скрыть и не обращала внимания на подозрительные взгляды прохожих. Сегодня утром ее вызвали
Украшение попало в руки милиции после того, как какой-то бродяга притащил его в магазин сувениров в поселке недалеко от Сочи. Хозяин магазина, обнаружив на бабочке клеймо «Андреади», поинтересовался у бродяги происхождением вещицы. Тот честно признался, что обнаружил брошку на берегу, полузанесенную песком, будто ее выбросило волной, и что сбыт ценных вещей, утерянных растяпами туристами, чуть ли не основной источник его дохода.
Хозяин магазина, наслышанный о деле Андреади, решил проявить гражданскую сознательность и отнес находку в местное отделение милиции, а те, в свою очередь, передали ее столичным коллегам. Возвращение в Москву блудной бабочки, которая в огне не горит и в воде не тонет, было поистине триумфальным.
Во-первых, следователь Кирилл Фролов наконец-то ответил на мучительный вопрос, где он мог видеть бабочку с завещания Андреади. Во-вторых, учитывая тот факт, что место, где было обнаружено украшение, странным образом совпало с местом, упомянутым Крушинской, версия о самоубийстве Андреади становилась все более правдоподобной, и только отсутствие тела не позволяло считать дело закрытым. В-третьих, София Полонская в ходе опознания находки ударилась в истерику и потребовала посадить ее в тюрьму за подстрекательство к самоубийству, так как, по ее мнению, именно бабочка напомнила модельеру о годах расцвета и вогнала его в такую депрессию, что он решил покончить с собой. Она виновата, и ее вряд ли оправдывает тот факт, что, возвращая Андреади эту брошь, она преследовала совсем другие цели.
Но потрясения сегодняшнего дня для Софии на этом не закончились. Вынырнув из арки в свой дворик, София со смешанными чувствами обнаружила, что Зотова на посту нет. С одной стороны, София немного побаивалась странного типа, который вносил в ее размеренную жизнь неуместный диссонанс, с другой стороны, никто и никогда не хотел с ней познакомиться, и уж тем более не просиживал сутками под ее окнами.
Зотова не было, зато на его месте красовался внушительных размеров заграничный автомобиль, занимающий не меньше половины тесного дворика. София мысленно перебрала всех жильцов их старого, доживающего последние дни дома, но так и не придумала, к кому бы могли нагрянуть такие важные визитеры.
Оказалось, к ней. Дверь респектабельного авто распахнулась, и оттуда неуклюже вывалилось что-то крупное, пестрое и блестящее. Сомнений нет — в гости к Софии пожаловала Василиса Андреевна Егорова, вздорная высокомерная бабенка, которую Андреади презрительно называл «купчихой» и обожал высмеивать ее манеру одеваться, а также чрезмерное увлечение золотыми побрякушками.
— Здорово, София! — зычно поприветствовала ее Василиса. — А я, вишь, тебя дожидаюсь.
— Зачем? — удивленно спросила София.