Прощай, мое мужество
Шрифт:
Сидевший на фишке разведчик еще издалека заметил приближение военных, так охочих до чужого добра…
– Товарищ лейтенант, к нам сюда идут комбат и этот," угадай, куда смотрю".
Мои бойцы слышали вчера наш разговор с начпродом и даже успели ему дать эту кличку, вполне соответствующую её обладателю. У начальника продовольственной службы вертолетного полка было округленькое лицо, на котором, не останавливаясь ни на секунду, рыскали в разные стороны маленькие сероватые глазки. Потерпев накануне сокрушительное поражение,
Тяжело вздохнув, я стал морально готовиться к следующему бою, который обещал быть не из легких…
Отозвав меня в сторонку, комбат выслушал мои отнекивания и сразу же напомнил, что именно этот "военный кормилец" распорядился кормить нас в офицерской столовой, что на самой взлетке, а для бойцов пригонять целую полевую кухню. В противном случае нам пришлось бы каждый раз пешком телепать за полтора километра в солдатскую столовую в расположении летной части. Мое упрямство было немного поколеблено и после слов о продуктовом могуществе этих ртутных глазок, пошло на политический сговор.
Кликнув парочку бойцов, я с донельзя обрадованным начпродом отошли к ограде аэродрома. Там вдоль колючки находилась старая полузасыпанная траншея, на одном конце которой солдаты установили пустой ящик с тремя консервными банками.
Я аккуратно извлек из десятизарядного магазина семь патронов и передал свою винтовку млеющему от счастья баловню судьбы…
– У вас целых три патрона калибра девять миллиметров… А теперь смотрите вот сюда…
Я терпеливо объяснил сидящему на корточках за другим ящиком местному королю тушенки и сгущенки то самое необходимое, что верхний треугольник прицела нужно аккуратно подводить под цель.
– И в этот момент плавно жмете курок…
Я всегда считал себя неплохим преподавателем и сейчас в этом убедился дополнительно. Раздался первый щелчок выстрела и одна банка мгновенно слетела с ящика. Та же участь постигла и две оставшиеся "мишени". Мои душевные муки закончились и я даже не удержался от радостного возгласа…
– Отлично! Пять баллов…
И всё-таки следовало отдать должное… Моей быстрой методике обучения, дающей столь поразительные результаты… Даже невзирая на некоторые мелочи… Стрелять с оптическим прицелом да еще с десяти метров- тут только слепой мог не попасть. Да и то, хоть одну, но сбил бы. Но здесь же был особый случай!…
– Вот это да!…
Начальник продовольственной службы от удовольствия жмурился так, что не было видно глаз. Высказав свое "большое спасибо", он вернул мне винтовку и, счастливо улыбаясь, побрел к Маркусину, на всякий подстраховочный случай наблюдавшему за нами издалека. Потом они ушли в по направлению к естественно столовой.
"Ну прямо как два брата - акробата… Один начпрод - другой… ком… бата…" - раздосадовано подумал я, отворачиваясь от этой разве что не обнявшейся парочки.
– С трех патронов - все три банки сбил!
–
– Как это ему удалось?
– удивился пулеметчик.
– У него ведь глаза в одну точку смотреть не могут. Как у нашего Доржика.
– Да ну, наш Доржик секунд пять может смотреть, не отрываясь. Заступился контрактник за солдата по прозвищу Доржик, который имел тщедушную фигуру и вечно испуганный вид.
– Вот он теперь выучится на начпрода, будет у нас в бригаде служить и тебя гонять, когда ты в наряд дежурным по столовой пойдешь. У начпродов и начфинов глазки уже потом начинают бегать, а у него уже это сразу есть.
С этими словами контрактник поддерживающее хлопнул по плечу солдата Доржика, отчего тот еще больше засмущался…
Но секундой спустя он собрался с духом и решительно протараторил:
– Не. Я начпродом быть не хочу. Я лучше начальником гражданской столовой стану.
– Правильно!
– одобрил его слова Русин.
– Там поварихи толще…
Эти добродушные подначки вызвали улыбку и у меня и у прочих спецназовцев, невольно представивших худенького паренька с дородными жрицами общепита.
– Они его… грудью… будут кормить… - зашелся прерывистым смехом Ульджиев.
– … Когда он проголодается…
Фантазии у него было хоть отбавляй, что породило громкий хохот среди товарищей… Но я недовольно нахмурился…
Разведчик Доржиев тоже являлся достойным представителем калмыцкого народа в моей группе, пусть слегка и мелкокалиберным… Поэтому высокий пулеметчик частенько беззлобно подшучивал над своим соплеменником, который впрочем, несмотря на "бараний" вес, никогда не отставал в полной экипировке от остальных разведчиков…
– Да ты чё!
– внезапно закипятился Доржик.
– Я после армии знаешь каким стану?!…
– Ну ещё бы!
– продолжал зубоскалить пулеметчик.
– Столько кормилиц… Ути-пути маленький… Тебя и в спецназ-то взяли, чтобы через форточки пролезать в захваченное здание…
Ну это был откровенный перебор…
– Ульджиев! Хватит лясы точить!
Мое вмешательство в этот разговор сразу навело должный армейский порядок в вверенном мне подразделении. Хоть они и были одногодками и даже земляками, но шуточки должны иметь свои границы…
Я уже достал из пулеметного приклада ПКМа промасленный ершик и стал протирать им газовый поршень своего Винтореза. После этих нескольких выстрелов нагара было немного, но его следовало сразу же счистить, пока он не въелся в блестящий металл.
На взлетке взревели несколько штурмовиков и стремительно "ушли" в небесную даль.
– Полетели бомбить, пока полный мир не объявили.
– сказал, глядя на исчезающие самолеты, контрактник.
– А что, товарищ лейтенант, могут войну отменить?
– спросил меня ставший серьезным Ульджиев.