Прощай, моя красотка
Шрифт:
– Садитесь! – прикрикнул я преднамеренно угрожающе. – Вы имеете дело не с простачком наподобие громилы Лося Мэллоя, – ее глаза сделались какими-то стеклянными, как у убийцы.
Она остолбенела, как будто рядом раздался выстрел. Дважды моргнула и попыталась верхней губой коснуться носа. В кроличьем оскале показалось несколько грязных зубов.
– Лось? Лось? Что с ним? – выпалила она.
– Он на свободе, – сказал я. – Вышел из тюрьмы. Теперь он шатается по городу с пистолетом сорок пятого калибра. Он прикончил черномазого на Сентрал сегодня
Женщина поднесла бутылочку виски к губам и стала булькать прямо из горлышка. Виски потекло по подбородку.
– А фараоны ищут ЕГО, – сказала она и рассмеялась. – Фараоны, ха-ха! Очаровательная женщина. Мне так нравилось быть с ней. Мне нравилось ее спаивать в своих корыстных целях. Я был мировым парнем. Я был ужасно доволен собой. Однако меня стало подташнивать.
Я открыл конверт, который сжимал в руке, и достал оттуда глянцевую фотокарточку. Девушка, запечатленная на ней, походила на остальных, но была намного красивее. Ей очень шел костюм Пьеро. Но ниже пояса фотография изображала в основном очень соблазнительные стройные ножки. Распущенные волосы под шапочкой с черным помпоном имели на фото темноватый оттенок и вполне могли быть на самом деле рыжими. Веселое лицо, кокетливый наклон головы, искрящиеся глаза.
Я бы не сказал, что лицо девушки на фото было исключительным и непородным, я не очень-то разбираюсь в лицах. Но оно было хорошеньким. Люди с симпатией относятся к таким лицам. Все же это было довольно обычное лицо, его миловидность, казалось, была сделана на конвейере. Вы можете увидеть десятки таких лиц в городском квартале в обеденный час.
Подпись в нижнем правом углу гласила: «Всегда Ваша – Велма Валенто». Я держал карточку перед носом жены Флориана так, чтобы она не смогла до нее дотянуться. Она рванулась было вперед, но спасовала.
– Зачем же ее прятать? – снова спросил я. – Что ее выделяет среди других? Где она?
– Она умерла, – сказала женщина. – Она была хорошим ребенком, но она умерла, фараон. А теперь убирайся вон!
Ее блекло-коричневые брови ходили вверх и вниз. Рука разжалась, и бутылка выскользнула на ковер. Я нагнулся, чтобы поднять ее, но отпрянул – миссис Флориан попыталась съехать мне по физиономии, – А вы все еще не сказали, зачем спрятали фотографию, – сказал я ей. – Когда Велма умерла?
– Я бедная, больная старая женщина, – проворчала она, – Убирайся от меня, ты, сукин сын!
Я стоял, молча глядя на нее, ни о чем конкретно не думая. Улучив момент, поднял почти пустую плоскую бутылку и поставил на столик. Джесси Флориан тупо уставилась на ковер. Радио в углу приятно бормотало. По улице прогромыхал грузовик с пустыми бидонами в кузове. В окно влетела муха и стала назойливо жужжать, пытаясь протаранить стекло.
После довольно долгого молчания женщина вдруг рассмеялась, откинула голову назад и, смешно шевеля губами, понесла какую-то бессмыслицу. Затем дотянулась до бутылки,
Когда бутылка окончательно опустела, она подняла ее вверх, потрясла и запустила в меня. Я отскочил куда-то в угол, но поскользнулся на ковре и упал с глухим стуком. Она успела презрительно на меня глянуть, прежде чем закрыть глаза, Вскоре раздались первые раскаты храпа.
Возможно, это был хитрый розыгрыш, но я внезапно почувствовал, что мне уже достаточно этой сцены. Я взял с дивана свою шляпу. Приемник все еще бормотал в углу, и женщина спокойно храпела в кресле. Я бросил на нее быстрый взгляд, прежде чем закрыл за собой сетчатую дверь, затем тихонько открыл снова и посмотрел.
Ее глаза были закрыты, но веки подозрительно подрагивали. Я спустился по ступенькам и по растрескавшейся дорожке к улице.
В соседнем доме заметил приподнятую занавеску. Из окна выглядывало узкое внимательное лицо. Лицо старой женщины с белыми волосами и острым носом. Такие старушки суют свой нос во все дела в округе. В каждом квартале есть по меньшей мере одна такая. Я помахал ей рукой. Занавеска упала.
Я сел в машину и поехал к Налти в участок на 77-ю улицу. Там поднялся на второй этаж и вошел в маленький вонючий кабинет.
Глава 6
С того момента как мы расстались, казалось, Налти не сдвинулся с места. Он сидел в своем кресле с тем же настроением кислого терпения. Но в пепельнице добавилось два сигарных окурка, а пол покрылся более толстым слоем горелых спичек.
Я сел за свободный стол, а Налти перевернул вниз лицом фотографию, лежащую перед ним, но, передумав, протянул ее мне. Это был полицейский снимок, фас и профиль, с отпечатками пальцев внизу. Это был Мэллой, снятый при сильном свете, и, казалось, что у него не больше бровей, чем у французской булочки.
– Это он, – я возвратил Налти карточку.
– Мы получили о нем телеграмму из штата Орегон, – сказал Налти. – Он отсидел весь срок. Дела наши вроде пошли лучше. Мы его засекли Ребята из патрульной машины беседовали с кондуктором в конце линии Седьмой улицы. Кондуктор припомнил парня таких размеров и похожего на этого, как его, Лося. Что он будет делать, так это вломится в какой-нибудь большой дом, откуда уехали люди. Таких сейчас много, старые места, слишком далеко от центра. Их невыгодно снимать. Он вломится в дом, мы его и возьмем тепленьким.
– А была ли на нем нелепая шляпа с перьями? А мячики на куртке?
Налти нахмурился и потер руками колени.
– Нет. Синий костюм. А может, коричневый?
– А ты уверен, что он был не в соронге?
– А? А, да, очень смешно. Напомни мне, чтоб я посмеялся в выходной. Я сказал:
– Это был не Лось. Он не поедет трамваем, у него есть деньги. Посмотри на его одежду. Он же не влезет ни в один стандартный размер. Он, должно быть, шил на заказ.
– Ладно, смейся надо мной, – нахмурился Налти. – А ты чем занимался?