Прощай, Рим!
Шрифт:
— А если они на могилу Кея наткнутся?
— Где вы его похоронили?
— Вон под тем большим каштаном.
— Сейчас же людей пошлите. Пусть заровняют могилу и замаскируют щебенкой. Но будем надеяться, что немцы до того места не доберутся. Не любят они здешних скал и ущелий. Ладно, чао!
Уничтожение улик проходило под придирчивым оком Таращенки. Собрали все, подмели, зарыли в укромных местах окурки, банки и разное тряпье, которое не имело смысла тащить с собой, Антон не поленился — с группой партизан спустился к ручью. Засыпали землей следы от костров и даже в развалинах мельницы каждую дырку осмотрели. Тем временем
Орландо повел их через шоссе в небольшую лощину. Там передохнули, еще раз обдумали, все ли сделано, как надо, и двинулись на холмы, где были виноградники. Это, конечно, не та неприступная крепость, которую они только что покинули. Но склоны холмов, в террасах и овражках, давали возможность небольшому отряду, не только скрываться и даже успешно отстреливаться, — здесь они были избавлены от опасности окружения и при надобности могли уйти в любую сторону. Дивизии бы не хватило, чтобы оцепить эти бесконечные виноградники.
Плохо, что все время надо прятаться, двигаться чуть ли не ползком, да и расселились по двое и по трое — в старых крестьянских шалашах-капаннах — и небольших пещерах. Поэтому сразу же к командиру и его помощнику назначили связных из тех, кто еще не был водружен.
Орландо показал самое удобное для жилья местечко, объяснил, куда какая дорога ведет, но предупредил, что уходить отсюда, пока он не придет снова, не следует. Напоследок он отвел в сторонку Петра Ишутина и что-то зашептал ему. Петя понял лишь одно слово — Джулия, пришлось позвать Сережу.
— Послушай и растолкуй, что он говорит.
— Джулия передает тебе пламенный привет и хочет поскорее увидеться с тобой.
— Пусть Орландо скажет ей, что я тоже очень хочу. Но… и рад бы в рай, да грехи не пускают.
— У нее, говорит Орландо, есть очень важная новость.
— Ни сегодня, ни завтра, сам понимаешь, нам нельзя будет носу показать в городе. Пусть через Орландо передаст свою новость.
— Говорит, что она только тебе это может сказать.
— Ладно, в таком разе пусть послезавтра, а лучше пусть два дня подряд вечером приходит к мосту на шоссе. Я там спрячусь и буду ее поджидать.
Орландо смотрит на Петра, улыбается, сообщает, как некую тайну:
— Она тебя любит.
— Я тоже ее люблю. Так и скажи, ладно?
— Си.
Орландо, как ящерица, юркнул в овраг.
На следующее утро Леонида разбудил связной, а может быть, он сам проснулся чуть раньше, чем явился связной. Они вместе вскарабкались на склон, укрылись за небольшим земляным валом. Шоссе, высоковольтная линия и край ущелья, которое они покинули вчера, отсюда видны как на ладони. Колонна мотоциклистов двигалась со стороны Монтеротондо. Было их человек пятьдесят. У начала ущелья они остановились, о чем-то посовещались. Потом долго изучали окрестности в бинокли. Офицер разделил колонну — решил, видимо, блокировать ущелье с обеих сторон.
Тарахтенье мотоциклов разбудило и остальных партизан. Леонид распорядился, чтобы не было ни одного лишнего движения. Послал связного за Таращенкой и уже больше не спускал глаз с немцев. Между тем офицер дал знак, и по десятку солдат с той и с другой сторону тихонько двинулись вниз по круче.
Внезапно в мозгу Леонида блеснула мысль: «У нас теперь два ручных пулемета, десять автоматов и карабин Кея. Патронов,
А вот и Антон подоспел. Леонид поделился с ним своими соображениями. Загорелся Антон, план пришелся ему по душе.
— Только позиция не совсем удобная. Если спохватятся, когда мы будем лощину переползать…
— Но ждать, пока немцы подберут для нас самую выгодную позицию, тоже не дело. Идите, позовите сюда всех, у кого есть оружие. Связные тоже пойдут с нами…
— Товарищи, пришел долгожданный час, — волнуясь, заговорил Леонид. — Враг перед нами. Я предлагаю атаковать… С безоружными останется Логунов. Если мы потерпим неудачу, уходите по большой балке, по дороге, которую показал Орландо.
— А я пулеметчик!
— На тебя, товарищ Логунов, возлагается задача вывести людей из опасной зоны и снова установить связь с итальянцами. Ясно?
— Так точно, товарищ командир!
— Пошли, товарищи. Пока половина немцев лазит по ущелью, надо подобраться поближе к шоссе и приготовиться к бою.
Впереди поползли Леонид и Ишутин. Петр прикусил губу, на лице появилось какое-то торжественное и грозное выражение. Он ведь прошлый раз в сражении не участвовал. Справа — Ильгужа Муртазин. Брови, как всегда, хмуро сдвинуты, вместо глаз — узкие щелочки. Леонид повернул голову назад. Почему-то ему показалось, что Никита сегодня не в своей тарелке: то ли волнуется, то ли струхнул. Впрочем, Леониду тоже не по себе. Не за собственную жизнь беспокоится, а за отряд. Останься они в тех овражках, немцы бы их ни за что не обнаружили. Порыскали бы, полазали по ущелью и убрались восвояси. А он решил дать бой. Хорошо, если все выйдет, как задумано.
Из ущелья донеслась трескотня выстрелов. Это немцы палили из автоматов, чтоб разогнать собственный страх. Они и на фронте, чуть что, поднимали пальбу без адреса, без цели.
Леонид еще раз посмотрел вокруг, оценивая обстановку, и распорядился: пулеметчиков, Ишутина и Муртазина, поставил на фланги, автоматчиков сосредоточил в центре около себя.
— По местам, товарищи. Без команды не стрелять.
Однако не успели партизаны залечь на указанных позициях, как наверх выскочили немцы, прочесывавшие ущелье. Стало быть, побоялись лазить по козьим тропкам да пещерам. Это обстоятельство нарушило первоначальные планы. Пришлось послать связных к пулеметчикам и отменить прежние распоряжения. Теперь надо было дождаться, когда немцы сядут на мотоциклы, ударить из двух пулеметов по передним и задним машинам, чтобы сбить врага с толку, создав впечатление, что на них напал хорошо вооруженный большой отряд. Леонид обратился к автоматчикам:
— Бейте в середину колонны. Постарайтесь не выпустить ни одного фашиста.
Немцы не спешили уезжать. Долго наблюдали за склонами, за дорогой, то и дело наводили бинокли на холмы, где остались невооруженные партизаны. Хорошо бы, конечно, ударить сейчас, но пугали станковые пулеметы. Под их прикрытием немцы могли залечь по ту сторону шоссе, и тогда не атакуешь и не уйдешь!..
Прошел час, другой. Немцы не торопились. Перекусили и опять взялись за бинокли. Все ясно. Рисковать и соваться в сторону от дороги у них нет никакого желания. Тянут время. Похолодало. Пальцы задеревенели, подвело от голода животы. А немцы завернулись в плащ-палатки и все следили за ущельем, караулили кого-то.