Прощайте пацаны!

Ковалев Валерий Викторович

А еще вместе с отцом и дедом Левкой, дед Никита построил нам дом, сделав туда всю мебель, и теперь возводит на своей усадьбе второй, для семьи дяди Вити. Тот служил офицером на Балтике, но попал под сокращение и вернулся на родину с женой и двумя пацанами.

У себя дед с бабушкой часто говорят по-сербски (мама с дядей Витей его не знают), а я выучил несколько фраз, которые при случае употребляю.

Миновав дом и летнюю кухню с сараем, подхожу к столярной мастерской. На верстаке рядом дедушка строгает доску, из-под рубанка вьется спиралью

пахучая стружка.

– Здраво деда! – подхожу ближе.

Дедушка с минуту продолжает, а затем неспешно оборачивается, – здраво унук.

– Како си?* – задираю вверх голову.

– Хвала, нисам лоше*, – следует ответ

На этом мои познания в сербском кончаются, дальше общаемся как обычно.

Через несколько минут из летней кухни появляется бабушка Степанида. В отличие от рослого деда она маленькая, сухонькая и, как у нас говорят моторная*. Я ей тоже говорю «здраво», бабушка спрашивает как у нас дома дела, а потом сообщает, что варит казачьи галушки.

– Ух ты! – облизываюсь. – Все. Остаюсь у вас обедать.

– Добре, – кивает она и уходит.

Затем из-за дома доносятся веселые крики, хлопает калитка и во дворе появляются Юрец с Санькой. Первый мой одногодок, второй двумя годами моложе. Оба загорелые, острижены наголо, в сатиновых трусах и сандалетах на босу ногу. Передвигаясь прыжками, корчат друг другу рожи.

– О, Валерка! – радостно вопит Юрец. – Чего у нас есть! Айда покажем.

Дедушка снова начинает шоркать рубанком по доске, а мы, обойдя дом, бежим на другую половину усадьбы. Там среди высоких груш и яблонь стоит второй, готовый наполовину. Дальше обширный, засаженный картошкой, подсолнухами и кукурузой огород, за ним волнистая степь с уходящей к далекому горизонту трассой.

– Давай за нами, – оборачивается Юрец, и мы скрываемся в кукурузе. Она уже выше нас, на стеблях изрядные початки. Метров через десять останавливаемся, и Юрец тычет пальцем в землю, – гляди.

На ней длинная плеть с разлапистыми листьями, на конце небольшой кавун*. Темно-зеленый и круглый. Такой сорт в наших краях зовут «огонек».

– Откуда он тут взялся? – делаю круглые глаза.

– Не знаем, – смеется Юрец. – Хай растет, потом слопаем.

– А может щас? – предлагает Санька

– Дура, он же еще зеленый, – дает брату щелбана.

Вернувшись назад сшибаем с яблони несколько медуниц и хрустим ими, усевшись в тени дома.

Потом хлопает калитка и во дворе появляется молодая женщина. На ней красивое ситцевое платье и босоножки, в руках авоська* с продуктами. Это мама Юрца и Саньки.

– Никак у нас гости? – подходит ближе.

– Ага, – бодро киваю.– Здравствуйте тетя Соня.

– Утро доброе племянничек (улыбается). А у нас на обед галушки.

– Знаю, мне уже бабушка сказала.

– Ладно, пока играйте. Будут готовы, позову, – и идет по дорожке к дедушкиному дому.

До полудня мы гоняем по двору мяч, потом строим замки в куче песка у забора. Когда солнце повисает в зените, нас зовут обедать.

Для начала тетя Соня

заставляет меня с братьями умыться под рукомойником, затем все усаживаются за накрытый в холодке под яблоней дощатый стол. Во главе дедушка, напротив унучки, с другой стороны бабуля.

В центре стола душисто парит кастрюля с галушками, рядом в корзинке ломти хлеба. Здесь же малосольные огурчики на блюде, нарезанный батон «докторской» колбасы и несколько стручков красного перца. Дополняет все запотевший графин компота из черешни.

Помешав половником в кастрюле, тетя Соня разливает золотистое варево по мискам, ставя каждую перед едоками. Дедушка берет стручок покрупнее, опускает в свою, чуть болтает ложкой и начинает с аппетитом есть. Унучки не отстают, активно работая своими, очень уж вкусные у бабушки галушки.

Из всей нашей многочисленной родни так их готовит только она, хотя рецепта не скрывает. Хрустя огурчиками, опустошаем миски и просим добавки. Тетя Соня подливает. На колбасу сил не хватает, переключаемся на компот.

Потом все говорят бабушке «спасибо», я вылезаю из-за стола и, попрощавшись, иду домой. Там уже пообедали, мама моет в летней кухне посуду, Лялька помогает. Папка уехал на машине по делам.

Я сообщаю, что есть не буду, бабушка накормила и, поднимаюсь на прохладную веранду. Там, усевшись на диване, читаю детский журнал «Костер». Их, кроме газет, родители выписывают много. Для себя «Огонек», «Работницу», «Вокруг света» и «Роман-газету»; мне этот самый «Костер», а Ляльке «Мурзилку».

Минут через десять откладываю журнал в сторону, сую ноги в сандалии и спускаясь во двор.

– Куда теперь? – интересуется из летней кухни мама.

– Немного погуляю, – направляюсь к калитке.

Снова иду тем же маршрутом, но на другую сторону улицы. Там в третьем от дороги доме живет Жека Цивенко. Он старше меня на год, перешел во второй класс, мы друзья – не разлей вода. Отца у Жеки нету, погиб в шахте. Живет с мамой, бабушкой и старшим братом.

– Жарко, – говорит приятель. – Может искупнемся? – кивает на конец усадьбы.

За ней, на обширном пустыре стройка. Туда подведена железная дорога, у насыпи горы песка, штабеля кирпича и бревен. Дальше длинный и широкий котлован. В начале лета прошли сильные дожди, и он наполнен водой. По воскресеньям, когда стройка не работает (на ней только сторож) мы с Жекой пробираемся туда и купаемся. Поскольку плавать не умеем, делаем это у самого берега. Вода теплая и прозрачная, красота!

В этот раз нам не везет.

Как только перейдя железнодорожный путь мы спускаемся к котловану по песчаному отвалу, на нем возникает сторож с берданкой в руках «стоять! Стрелять буду!

– Тикаем! Кричит Жека – и мы не сговариваясь, бежим к воде.

Приходим в себя у другого берега, выскакиваем из нее и даем стрекача к посадке. Там тяжело дыша и отплевываясь, валимся на траву под деревьями

– Слышь, Валерка, – говорит через минуту Жека. – А ведь мы переплыли котлован. Умора!