Прощение славянки
Шрифт:
– Что делать будем? Ждать?
– Я сейчас своим позвоню. Пусть выручают. А вы, Александр Борисович, пока конфетку пососите: очень нервы успокаивает. – Огородников протянул мятную карамель в грязноватой бумажке. – Извините, остальные съел. Эта случайно осталась.
– Как вы думаете, на кого они вышли? – спросил Турецкий, перекатывая конфетку во рту.
– Определенно на вас, – ответил Огородников. И, подумав, добавил: – А теперь, думаю, начнут охоту на моего «деда». Полагаете, я им запомнился?
– Еще как! Особенно когда затвор передергивали.
– Ну ничего. В следующий раз в новом обличье появлюсь. Еще столько неиспользованных возможностей, – сказал майор и вытащил из кармана
Дом жил своей обычной жизнью. Ни стрельбы, ни топота, как будто ничего и не было. «Они что тут, привыкли к ежедневной стрельбе?» – удивлялся Турецкий невозмутимости жильцов дома. Никто даже милицию не вызвал. Или боятся. Скорее всего, это действительно так.
Работа как работа
– Не пойти ли нам в ресторан, Володя? – с такими словами Турецкий ввалился в номер к Яковлеву, и тот с изумлением посмотрел на шефа.
– Что-то видок мне ваш не нравится, Александр Борисович. – Он обвел неодобрительным взглядом фигуру шефа. – А еще в ресторан собрались!
– Видок как видок, ну пыльный слегка, сейчас отряхнусь. Давай собирайся по-быстрому, жрать охота. А то, кроме мятной сосульки, я ничего с утра не ел. А мне бы сейчас хороший кусок мяса, на всю тарелку, как Ирка умеет готовить. Интересно, тут, в Нефтегорске, есть места, где умеют хорошие отбивные готовить, желательно не из человечины?
Яковлев, быстро одеваясь, слушал шефа, посматривая на него и пытаясь понять, что кроется за таким вроде бы простым текстом, и кое-какие детали не давали ему покоя. Наверное, за фразой «отбивная из человечины» что-то кроется. И у шефа вид странный, как у загнанной лошади. Пыль с куртки он отряхнул небрежно, в свой номер умываться не пошел. Хотя не помешало бы.
– Вы бы умылись, – не выдержал Яковлев. – Все-таки в люди идем.
– Что, сильно грязный? Мне зеркала по пути не встречались, я себя давно не видел. – Турецкий забежал в ванную, зажурчала вода – умывался он, не снимая куртки.
На первом этаже подошли к дежурной.
– Милая девушка, – обратился к пожилой даме Турецкий, обольстительно улыбаясь, – не посоветуете нам, где тут у вас можно отведать хорошую отбивную? Вот такую. – Он показал руками предполагаемый размер, но тут же раздвинул ладони пошире. – Нет, лучше вот такую.
Дама польстилась на обращение Турецкого, принимая его как тонкий комплимент, и расплылась в улыбке, обнажив свои искусственные зубы безукоризненной формы и цвета слоновой кости. Видимо, в приливе творческого вдохновения ее стоматолог, создав сей шедевр, решил, что явно перестарался, и с цветом уже не церемонился.
– За углом, направо, ресторанчик «Дикий кабан», там, говорят, хорошие отбивные. Я сама не бывала, никто не приглашает. – Она кокетливо захихикала.
– Благодарю вас, красавица. – Турецкому, казалось, не было удержу.
Они выходили на улицу, и Турецкий скосил взгляд назад. Дама, уже не улыбаясь, крутила телефонный диск.
– Удивляюсь я вам, Сан Борисыч. – Яковлев был обескуражен. – Охота вам со всякой мымрой кокетничать? И вообще, какой-то вы слишком возбужденный. Нарыли что-то и теперь душа поет?
– Душа точно поет, оттого что живая. Как себя прикажешь вести, если я на волосок от смерти был? Но судьбу обманул и жажду пищи. Поскольку здоровый организм мужчины, который пережил всяческие гримасы жизни, в том числе и голод, реагирует вполне адекватно – требует мяса.
– Да что случилось? – Яковлев требовал немедленного объяснения.
Они уже подходили к ресторану. Турецкий тихо произнес, расплывшись
– В номерах «жучки». В ресторане тоже нельзя распространяться. Нас там, вероятно, ждут. Вернемся, в моем номере – ни гугу, пока не отыщем «жучки».
У двери ресторана он шутливо подтолкнул Володю и бодро проговорил:
– Ну посмотрим, так ли здесь вкусно готовят мясо, как нам обещали?
Их встретила радушная девушка с внешностью американской киноактрисы, как раз такой, которая никогда не нравилась Турецкому, – с широкими скулами и ярко накрашенными губами. Она повела их к столику в глубине зала. За ними зашли двое парней ничем не примечательной внешности. Даже не оглядев зал в поисках уютного места, они отмахнулись от приветливой девушки и направились прямиком к столику Турецкого. Тот слегка напрягся, но парни сели по соседству. Народу в зале было негусто. То ли день слишком морозный, то ли в будни посетителей здесь всегда немного. Во всяком случае, официанты оживились, наступило хоть какое-то разнообразие в их скучной жизни. Можно сказать, клиент пошел косяком. Сразу к обоим столикам подошли принимать заказы. За соседним столиком молчаливые и угрюмые парни тоже заказали отбивные. Наверное, действительно их здесь готовят хорошо.
Маленький диванчик в номере Турецкого уступили дамам, и те комфортно устроились напротив Турецкого и Яковлева.
– Если бы не Огородников, вряд ли мы имели бы счастье вот так, в тесной компании, обсуждать наши дальнейшие действия, – пытался пошутить Турецкий. Но по серьезным лицам коллег понял, что шутка не удалась.
– Никогда не думала, что здесь возможна такая плотная слежка, да еще за первым помощником генпрокурора! – Галя Романова выразила общее мнение.
– Связь местной прокуратуры и бандитской группировки прослеживается совершенно очевидно. – Володя Яковлев теребил пачку сигарет, но так и не закурил. Все были настолько взволнованы рассказом Турецкого, что отбросили обычные шуточки и взаимные подколы.
– Ну, слава богу, я жив-здоров и даже относительно спокоен, – утешил их Турецкий. – Мы уже обсуждали с Иваном эту ситуацию и пришли к заключению, что вышли они все-таки на меня. Из этого следует сделать вывод, что Огородников пока вне их поля зрения. Значит, мне с ним контакты надо на какое-то время сократить, а заняться этими делами вам. То есть войти в контакт и с ним, и с его агентом Зорге. Он пока вполне дееспособен, от дел не отстранен, более того, после операции с мэром и Жбановым его Певцев из Красноярска опять отозвал. Он звонил Огородникову по мобильной связи, объявлялся. По этому поводу есть некоторые ориентировки. Прежде всего это касается Гали и Володи. Только, ради бога, будьте предельно осторожны. От вас зависит жизнь Зорге. Нам надеяться не на кого, только с их помощью можно распутать это дело. Беда в том, что с местной прокуратурой у нас теперь дорожки врозь. Прокурор и заместитель обо всех наших следственных шагах сообщат Певцеву. Следовательно, информация тут же поступит к Сатановскому и Самарину. Вот, блин, ситуация. Приезжаешь помогать прокуратуре раскрыть убийство по их же приглашению, а они, выясняется, в этом вовсе и не заинтересованы. Наоборот, всячески препятствуют. Но фигу им, мы тоже не лыком шиты. Они нас еще не знают! – Турецкий говорил жестко, но голос не повышал, памятуя об осторожности. «Жучки» они с Яковлевым отыскали, заинтересованные лица понатыкали их аж в пяти местах. Но без всякой фантазии. Видимо, не рассчитывали, что Турецкому придет в голову их разыскивать. Но после совещания и прений придется их восстановить. Чтобы не вызывать подозрения. Пускай думают пока помощники Певцева, что им удается обыгрывать заезжих оперов.