Прощение
Шрифт:
В случае с Ноа Кемпбеллом — вдвойне: он и Тру Блевинс сделались закадычными друзьями.
Бедный Тру не очень-то обрадуется, когда узнает, что теперь он должен будет, согласно лицензии, платить налог в три доллара, прежде чем разгрузит свою фуру.
Караван повозок медленно продвигался. Ноа помахал рукой Блевинсу и тем, кто следовал за ним. Но вскоре движение опять остановилось, снова стал слышен голос, несомненно принадлежащий Тру Блевинсу и разносящий в пух и прах всех и вся. Новый затор, казалось, был длительней и безнадежней предыдущего. Со ступенек своей конторы Кемпбелл видел, что
— Дайте дорогу! Пустите! — выкрикивал он, пробираясь сквозь толпу, отстраняя и раздвигая мужские туловища.
Не дойдя до цели, он уже понял причину дорожного затора. Конечно же, опять эта чертова Сара Меррит со своим печатным станком, который она поставила чуть не посреди Главной улицы. Дьявол возьми эту женщину, всюду она создает неудобства!.. Вся в коричневом, с закатанными рукавами блузы, волосы собраны в пучок, длинная и худая, как жердь, она быстро метала какие-то штуки на металлическую доску, а наблюдатели глазели на это действо и, судя по всему, не собирались расходиться до вечера.
— Что здесь происходит? — рявкнул Кемпбелл, раскидывая всех, кто еще оставался на пути.
Сара мельком взглянула на него через плечо и продолжала заниматься своим делом.
— Я набираю газету, — спокойно объяснила она.
— У вас есть лицензия?
— Лицензия?
— Вчера я говорил вам, что нужна лицензия.
— Ой, простите, совсем забыла.
— Кроме того, вы задерживаете городское движение, создаете дорожные пробки. Нужно убрать с улицы эту штуку!
— Я нахожусь на общественной земле, мистер Кемпбелл.
— Вы сами общественная помеха, мисс! Я уже сказал вам, убирайтесь отсюда!
— Я уйду, когда смогу арендовать помещение.
— Вы уйдете сейчас же, или я отправлю вас в тюрьму!
— В этом городе нет тюрьмы. Я обошла его вдоль и поперек и знаю это.
— Может, и нет, но зато есть неплохой туннель, вырытый в горе неподалеку от зеленной лавки Джорджа Фарнума, и не воображайте, что я не посажу вас туда, потому что вы женщина. Кто бы вы ни были, видит Бог, я исполню свою обязанность.
— Мой арест может повредить вашей популярности в городе, мистер Кемпбелл, — Сара взглянула на толпу зрителей. — Люди ждут, когда из машины выйдет первый номер газеты.
Кемпбелл повернулся к толпе: — Эй вы, расходитесь! Вы мешаете движению. Давайте! Двигайтесь!
Один из старателей с тачкой и тазом для промывки золота возвысил голос:
— Ты что, собираешься укатать ее в тюрьму, Ноа?
— Обязательно. Раз она нарушает законы.
— Черт, но она ведь женщина.
— Мы принимаем законы для всех, для женщин и для мужчин… Подвиньтесь… пройдите, чтобы Тру Блевинс мог проехать со своим обозом!
Он повернулся к Саре спиной и, подперев бока, бросил через плечо:
— Мисс Меррит, я даю вам час на то, чтобы убрать все ваше имущество и освободить улицу.
— Я не на улице. — Она перестала производить набор, подошла к Кемпбеллу, взглянула ему прямо в лицо. — Я на общественной земле.
— Если через час вы не уберетесь отсюда, я приду и сам выкину все это. И потом вы ответите за незаконный бизнес. — Он ткнул пальцем в сторону
— У меня и стены нет!
Он повернулся на одной ноге и зашагал обратно, давя уличную грязь ковбойскими сапогами. Сара недолго смотрела ему вслед, крепко сжав губы, затем взметнула юбками, и, прежде чем их коричневый муслин опал и успокоился, она уже снова сидела за работой, продолжая набирать газету.
— Представление окончено, люди! — крикнул Кемпбелл зевакам. — Возвращайтесь к своей работе.
Наблюдая, как толпа постепенно расходится, он вынул из жилетного кармана большие часы стоимостью в один доллар и отметил время: 11.04. В четыре минуты первого он снова придет сюда, к большой сосне, и, если эта чертова заноза в заднице не уберется отсюда к тому времени, ей не поздоровится. Она попадет прямо в ту пещеру возле лавки Фарнума, как бы ее ни защищали все добренькие мужчины вместе взятые… Да и какой у него выход, в самом деле? Не может ведь он позволить, чтобы делами тут занимались кому где вздумается, останавливая движение, перегораживая улицу, засовывая свой нос во все дырки и не выполняя законы… стоит здесь позволить поступать, как кому хочется, и в городе скоро начнутся настоящие кулачные бои, и стрельба, и невесть что еще. Особенно в этом, где такая нехватка женщин…
Люди продолжали расходиться. Теперь Кемпбеллу предстояло выполнить еще одну малоприятную задачу.
— Тру! — окликнул он погонщика на передней повозке. — Задержись на минуту.
Блевинс остановил быков, сплюнул табачную струю в грязь, пригладил усы тыльной стороной корявой руки. Кожа на лице у него была цвета молодого оленьего мяса, и отсутствовала одна бровь. Он потерял ее после выстрела почти в упор несколько лет назад.
— Ноа, как делишки, старина? Как отец с матерью?
— Прошлый раз, когда я видел их, были в порядке, но индейцы все еще беспокоят время от времени, устраивают тарарам возле Спирфиша. И, что хуже всего, ведь фермерам приходится выходить за ограждения, на поля.
— Да, это так. — Тру сдвинул шляпу, всю в подтеках от пота. — Ты прав, Ноа. Передай им привет от старого Тру.
Кемпбелл кивнул, положил руку на край повозки, искоса посмотрел на собеседника.
— Послушай, Тру… тут в городе вышло постановление, пока тебя не было… В общем, меня сделали шерифом.
— Шерифом! — Тру вздернул голову и залился хохотом.
— Что здесь смешного?
— Да слушай, ты ведь не такой зловредный и не такой паршивый, чтобы быть шерифом! Хотя что-то у тебя в лице есть такое, противное… ха-ха…
— Во всяком случае, у меня все брови на месте.
— Следи за тем, что говоришь, парень. — Тру нацелился пальцем в лицо Кемпбелла. — Не то лишишься их.
Ноа рассмеялся, потом снова стал серьезным.
— Послушай, Тру. Я должен брать у тебя три доллара с повозки за разгрузку товара. Таков закон.
— Три доллара!
— Да.
— Но мы возим в город самые необходимые грузы. Если бы не мы, здесь не было бы ни окон, ни бобов, ни печей, чтобы варить на них! И, если бы не мы, кто привез бы тебя и твоих родичей сюда этой весной и защищал от индейцев, которым все это не очень нравилось?