Прощение
Шрифт:
Она сказала нам:
– Ситуации, в которых вам придется оказаться как ассистентам врача «скорой помощи», могут вас поначалу напугать. Вы столкнетесь с тем, чего не видели до этого никогда. Скольким из вас приходилось быть свидетелем смерти другого человека?
Руку поднял молодой китаец. Я посмотрела в список. Кевин Чан. Его имя стояло рядом с моим. Нам выдали списки с именами всех студентов, номерами их телефонов и электронными адресами. Все это надо было выучить, как того требовала работа в команде. Мы должны были узнать друг друга так, чтобы, понимать при необходимости с полуслова. В первый же день мы сфотографировались. Все стояли улыбаясь и подняв вверх сжатые в кулак руки. Нам дали по одному снимку с заданием через неделю уметь за пять минут написать на обратной стороне имена
– Я видел, как умерла моя бабушка, – начал рассказ Кевин Чан. – Она умерла от воспаления легких. Ей было восемьдесят девять лет. Она как будто сделала глубокий вдох и ушла от нас.
Тихо. Спокойно.
– Как это повлияло на твое психологическое состояние? – спросила инструктор.
– Конечно, я был очень опечален. Я не представлял своей жизни без нее. Она ведь всегда была рядом. Но я видел, что она не страдала. В какой-то степени ее смерть повлияла на мое решение стать врачом. Мне бы хотелось спасать жизнь людей, мне бы хотелось уметь продлевать жизнь. Я думаю, что эта работа требует большей отдачи, чем, например, преподавание английского, которое представляется мне одним из самых благородных занятий. Кроме того, я играю в хоккей. И мне кажется, что так моя жизнь будет наполненной. Это как зуд, да?
Все начали смеяться, но голос инструктора заставил нас замолчать.
– А если бы ей выстрелили в бедро, если бы пуля попала в брюшную полость? Что, если бы понадобилось в считанные секунды установить медицинское оборудование для спасения жизни человека? Что, если бы кровотечение нельзя было остановить, потому что это можно сделать только в амбулаторных условиях? И что, если бы речь шла не о бабушке, которой восемьдесят девять лет, а о тринадцатилетнем мальчике или семилетней девочке, игравшей во дворе с ружьем отца?
– Я бы... пришел в ужас, – проговорил Кевин.
– Это хороший ответ, потому что такая реакция абсолютно естественна. Но вы обязательно захотите бросить вызов опасности, повлиять на исход, добиться победы жизни над смертью.
Она присела – первый раз за полтора часа.
– Если бы вы не зависели от скачков адреналина, то не были бы здесь, друзья мои. Врачи спасают жизни, но иногда им это не под силу. С сегодняшнего дня вы будете учитывать смерть как фактор. Смерть станет для вас привычным зрелищем. Те семьи, в которых произошла трагедия, с сегодняшнего дня будут вашей болью. Вам придется не один раз испытать и гнев, и ощущение собственного бессилия, и даже чувство своей никчемности. После «плохого вызова» вам будет плохо. Не надо бороться с собой и делать вид, что у вас хорошее настроение. После тяжелых происшествий с вами, врачами и пожарными будут проводить психологический тренинг, и там вы сможете выплеснуть и накопившуюся боль, и страхи. Иначе... Что будет в противном случае?
Я, не задумываясь ни на секунду, выпалила:
– Иначе ты будешь переживать их каждую ночь.
– Именно. Как тебя зовут? Вероника, – сказала она, – ты будешь переживать их снова и снова, всякий раз спрашивая себя, все ли было сделано верно. Использовала ли ты все свои знания? И после таких вопросов сердце начнет бешено колотиться, грозя остановкой. Это и есть шок, и именно для его преодоления проводят тренинги. Как только вы обсудите то, что произошло, причины пережитого, как только поймете, что в случившемся нет вашей вины, вы сумеете вернуться к нормальной жизни. Эта профессия все время будет ставить вас в жесткие рамки, когда ваше сознание балансирует на грани. Вам придется узнать, что такое стресс, вам придется научиться избавляться от его последствий с помощью спорта, молитвы, разговоров, прогулок – чего угодно. Вам придется работать на Рождество, вставать среди ночи по первому требованию и не спать в течение многих-многих часов. Вам будет легко преодолеть себя, потому что на ваших руках может оказаться ребенок и от вашей расторопности будет зависеть его жизнь. Вас могут вызвать в случае захвата заложников, когда есть опасность, что по ним откроют стрельбу. Вы можете оказаться на месте автокатастрофы, в которой пострадал ваш бывший одноклассник.
Мы все дружно рассмеялись, но на этот раз облегченно, освобождаясь от напряжения.
– Вы пришли учиться, чтобы помочь другим, – продолжила она. – Но самое главное – это уметь сберечь себя для такой работы. – Ее лицо смягчилось, и она добавила: – Вам придется подавлять желание вмешаться в происходящее. Если вы станете свидетелем бытовой драки, то должны уступить место полиции, иначе ваше вмешательство будет стоить очень дорого. Подумайте в такой ситуации, сколько жизней вы сможете спасти в будущем и выйдет ли что-нибудь хорошее из того, что вы попытаетесь вразумить пьяного молодчика с бейсбольной битой. В любых обстоятельствах помните о собственной безопасности. Вы привыкнете всегда оценивать обстановку и чувствовать опасность. Но если вы начнете разыгрывать из себя героя в конфликтной ситуации, это может закончиться тем, что вас самого увезут на «скорой».
Она закончила и прочитала нам имена других инструкторов, сообщив, чему они нас будут учить.
Я знала, что все рассказанное ею очень важно. Но я невольно вспомнила, как сама столкнулась со смертью в первый раз. Какую бы реакцию вызвали мои воспоминания, поделись я ими? Уже через два дня у меня голова шла кругом от информации, которую я перечитывала по своим конспектам. Мне пришлось выучить названия двадцати восьми костей человеческой стопы, от пяточной до метатарзальной, от кубовидной до таранной, не говоря уже о сотне других вещей, которые касались устройства и функционирования человеческого организма. Мне пришлось включиться в занятия после двух дней за рулем, после бессонной ночи в дешевом мотеле, а потом целого дня хождения по улицам в поисках жилья. Я пересмотрела дюжину комнат, которые не могла себе позволить. Наконец мне повезло.
Я обвела последний адрес. Это был дом в викторианском стиле у самого пляжа. Дом резко отличался от всех остальных. На крыльце стояло несколько кресел-качалок. Небольшую террасу украшали цветы. Мне так хотелось остановиться здесь и просто послушать шум волн. Но я позвонила, и мне открыла леди. Ей было около семидесяти пяти лет, но выглядела она потрясающе: белые волосы, падающие тяжелой волной, были заколоты черепаховым гребнем, кожа поражала чистотой и свежестью.
– Меня зовут Алиса Дезмонд, – представилась она.
Леди говорила с акцентом, и только позже я узнала, что она из Австралии.
– Могу я вам чем-нибудь помочь?
– Вы сдаете комнату в аренду? – уточнила я.
– Да. Значит, объявление уже напечатали в газете?
– Да, мне нужна комната. Я буду учиться неподалеку отсюда. – Я протянула руку. – Меня зовут Ронни. Вероника Свон.
– Привет. Мне кажется, что ты еще очень маленькая, чтобы учиться в колледже.
Я натянуто рассмеялась.
– Все так говорят. Но я старше, чем выгляжу.
– Я очень серьезно отношусь к аренде.
– Я тоже, – устало протянула я. – Я серьезно отношусь ко всему.
– Тогда проходи, – пригласила меня в дом миссис Дезмонд.
Комната была на верхнем этаже дома. Она вся была выкрашена в белый цвет. На кровати лежало покрывало в голубых тонах. На полках расставлены ракушки. В углу стоял цветок. Мне сразу все понравилось, потому что напомнило о том, как бы обставила комнату мама. Просторно и просто. Замысловатые занавески были подхвачены белыми металлическими петлями, так что открывался вид на бухту. За стойкой располагалась кухня-студия, состоящая из миниатюрного холодильника и небольшой газовой панели. К комнате примыкала ванная, облицованная плиткой, и я чуть не разрыдалась, когда увидела аккуратно сложенные махровые полотенца.