Прощения не ждут
Шрифт:
Как он разочаровался в человеческой справедливости и уверовал в силу оружия. Как одно время он презирал жалость. Как горечь от предполагаемого предательства Арни подпитывала его ненависть к людям и к самой жизни. И как в конце концов он стал ощущать внутри только горечь и пустоту.
— Но тебя я всегда любил, и мое отношение к тебе осталось прежним.
— Я знаю. Потому сейчас я с тобой.
Они были до того увлечены собой, что ничего не слышали. А потом Эвиан почудилось, будто в дверь кто-то тихо постучал. Она испуганно вздрогнула,
Через секунду он расслабился, но его голос прозвучал жестко:
— Арни, ты не знал, что мы здесь?
— Знал, — ответил тот, — потому и приехал. Дункан пропал. Надин не дозвалась его к ужину, а после выяснилось, что его давно никто не видел, даже Эрик.
— Скоро стемнеет! Надо его найти! — воскликнула Эвиан.
— Я уже организовал поиски. Вам нет нужды присоединяться. Я просто хотел, чтоб вы знали.
— Я должен пойти! — сказал Кларенс, и Эвиан добавила:
— Я тоже.
— Думаю, женщинам не стоит идти в лес, — ответил Арни.
Эвиан покачала головой. У нее был отстраненный взгляд, и она дрожала всем телом.
— Это моя вина. Дункан не хотел, чтобы я уходила. Он угрожал, что сбежит, но я не поверила.
— Никто не виноват, — сказал Кларенс, бросив на нее быстрый взгляд. — Возвращайся в «Райскую страну»! Мы справимся. Я обещаю его найти.
Мужчины разделились на группы. Ковбои очень серьезно отнеслись к пропаже ребенка. На поиски вышли все, и все сказали, что будут искать до победы. Вскоре лес был населен смутными, постоянно перекликавшимися фигурами, движущимися навстречу темноте.
Арни с тревогой поглядывал на небо. Скоро оно сделается похожим на костер, прогоревший до углей, а потом нальется черной тяжестью, и тогда они мало что сумеют разглядеть. А Дункан мог провалиться в глубокий овраг или быть съеден дикими зверями. Если б была жива Зана, быть может, она указала бы правильный путь, а так им не помогало никакое наитие.
Сперва Дункана одолевала некая мстительная веселость. Он предвкушал испуг и раскаяние матери, которая, вернувшись с таинственной встречи с «отцом» (при воспоминании о котором мальчик презрительно кривил губы), не обнаружит его дома. Дункана забавляли белки, шнырявшие и стрекотавшие в ветвях. Казалось, они играют с ним. Однажды сверху упала шишка, а потом посыпалась шелуха.
Однако вскоре его настроение упало. Лес неуловимо, но неуклонно менялся, в нем появилось что-то незнакомое. Он окружал маленького незваного пришельца и, казалось, давил на него.
Неожиданно очутившись на обрыве, Дункан увидел горы, которые, постепенно уменьшаясь, тонули в бледной дымке, и у него захватило дух. Было ясно, что они бесконечны, и тогда он понял, что имела в виду мать, говоря, что этот край невозможно покинуть. Ни у кого не достанет сил преодолеть эти леса и перешагнуть эти горы. Дороги окружавших его пространств, неведомые непосвященным, вели в бесконечность и вместе с тем в никуда.
В
И теперь Дункану чудилось, что он стоит на пороге постижения и того и другого.
Пока мальчик размышлял, позади послышались голоса. Его преследовали, и он тут же почувствовал досаду. Почему его так быстро нашли? На самом деле это произошло не так скоро; просто в лесу напрочь утрачивалось чувство времени.
Внизу текла бурная, белая от пены река. Кругом витал запах воды, сырой земли и прелых листьев. Крики за спиной гнали Дункана вперед, но идти было некуда.
Вопреки всему, он решил спуститься вниз. Упорство и злость придавали ему смелости и сил. Он не желал видеть взрослых, которые станут его отчитывать, он хотел остаться один. В крайнем случае, Дункан был согласен очутиться лицом к лицу с матерью, но только с ней и больше ни с кем.
Голоса постепенно затихли: наверное, люди ушли в сторону. Только деревья и камни были безмолвными свидетелями его безумства.
Он был упорным, бесстрашным и вместе с тем осторожным. Он долго искал, куда поставить ногу, а движения его рук были ловкими и точными. Дункан решил, что, спустившись, пойдет вдоль реки. Вода всегда куда-то выводит, так его учили с раннего детства, так говорил дядя Арни.
Случайно подняв голову, мальчик увидел на краю обрыва какого-то человека. Он был один: вероятно, шел не в компании других, а сам по себе. Приглядевшись, Дункан узнал его, и его обуяла злость. Вся его выдержка куда-то испарилась, уступив место неразумной спешке.
Когда нога соскользнула с камня, он раздраженно схватился за кустик сухой травы. А после вдруг понял, что между ним и рекой не осталось ничего, кроме пустоты.
Дункану казалось, будто он повис на самом краешке земли. Это было жутко и вместе с тем захватывающе. Он не думал о том, что вот-вот полетит вниз и его короткая жизнь закончится на каменистом дне бурной, но мелкой горной реки.
Встряска была небольшой, однако ему почудилось, будто какой-то крупный зверь прыгнул на него с обрыва и вцепился в тело.
Мужчина держал его за шиворот, другой рукой ухватившись за ветку кустарника, растущего на одном из выступов. Дункан затрепыхался, а после услышал голос:
— Не дергайся, иначе я тебя не удержу!
Он подтянул мальчика чуть выше, и тот сумел поставить ногу на камень.
— Руку, давай руку!
Дункан смерил расстояние от себя до Кларенса, и тот понял, что ребенок измеряет пространство в чем-то ином, чем футы и дюймы. Это был сын ненавистного ему Иверса, но сейчас Кларенс не думал об этом.