Просчитать невозможно
Шрифт:
Тогда Макаров решает заглянуть в заминированный проход, где они оставили сидеть на заряде одного из боевиков. Тот, заслышав шаги, не ленится крикнуть что-то по-чеченски. И встречает спецназовца радостным круглым лицом, попавшим в свет фонаря.
– Сидишь? – по-русски спрашивает в ответ Макаров.
Боевик молчит, но физиономия его из круглой, как полная луга, становится похожей на бледно-желтую дыню – так вытягивается. Боевик не отвечает и не решается даже встать с заряда. Макаров проходит мимо него, протискивается в щель и выглядывает наружу. Но выглядывает осторожно, не высовывая полностью даже голову. И, как
Это уже легче. Значит, боевики собрались. Макаров не шевелится, чтобы движением не привлечь внимание, и продолжает наблюдение. И видит несколько тел, лежащих чуть в стороне от группы. Сложены аккуратно, значит, принесены со стороны. Тела, судя по всему, принадлежат тоже боевикам. Есть потери? Был бой? Или что-то еще случилось?…
Но долго изучать обстановку Макаров не намерен. Он плавно убирает голову и возвращается к пленному.
– Я долго сидеть буду? – спрашивает тот таким тоном, будто его незаслуженно обижают. Ребенок невинный, а не пленный враг.
– Пока всех твоих друзей не положим, будешь сидеть. – Макаров гладит боевика по голове, как малыша. – Не расстраивайся, это не затянется. Они быстро лягут…
И устремляется в том же направлении, куда двигался раньше.
Полковник Согрин из своего «гнезда» видит происходящее в долине прекрасно. Но настроение у полковника неважное. Он наблюдал в бинокль, как подошла первая группа и уселась отдыхать у подножия хребта. Странный отдых. Полчаса хода до пещеры. Не должны боевики здесь отдыхать. Не должны с тропы в сторону сворачивать… Тогда и закралось первое подозрение, что пещеры имеют дополнительные входы. А это значит, что вся операция проводится без надежды на успех.
Хорошо бы накрыть эту группу там, на открытом пространстве, несколькими автоматными очередями и парой-тройкой выстрелов из «подствольника». Но это, во-первых, значит – показать свое присутствие. Во-вторых, предупредить остальные группы об опасности и тем самым уже сорвать всю операцию до того, как боевики сконцентрируются. И, в-третьих, расстояние слишком велико для автомата, и уж тем более для «подствольника», а один «винторез» Кордебалета погоду сделать не сможет.
«Подснежники» включены, но Согрин с Кордебалетом договорились, что начнут работать в эфире только тогда, когда будет получено подтверждение о завершении окружения. Кордебалет сидит в собственном «гнезде», рация развернута, антенна тянется с ветки на ветку, скрытая густой хвоей. Согрин не решается нарушить молчание в эфире, помня категоричный приказ. Он надеется, что Кордебалет тоже заметил отошедшую в сторону от тропы группу и передаст зашифрованное сообщение. Даже если боевики смогут перехватить разговор в эфире, прочитать его они не смогут и, конечно, не сумеют запеленговать место, откуда велась передача.
Полковник продолжает наблюдение, расстраиваясь из-за невозможности включиться в активные действия, когда видит на той самой тропе, по которой шли они сами, еще одну группу боевиков – большую, человек в пятьдесят. Не иначе, на подходах встретились несколько групп и соединились. Тропа позволяет идти только цепочкой, и цепочка растянулась до поворота склона. Но идут очень быстро, торопятся, и это даже в бинокль заметно. Однако
Все становится ясно. Боевики эмира Абдула Мадаева расконсервировали какой-то старый ход, чтобы запустить одну из групп. Зачем они делают это? Неужели так трудно подняться в гору? Наверное, все же легче идти по тропе, чем пробираться через бесконечные и непредсказуемые пещерные коридоры…
Все! Группа скрылась. А если и другие группы уйдут так же? Хотя это маловероятно. Полковник переводит бинокль в другую сторону, наблюдает подходящую большую группу.
Нет. Этим, чтобы попасть к норе, необходимо было свернуть раньше. Эти прямо идут, и, судя по направлению, намереваются проникнуть в пещеры с главного входа.
– Я – Танцор. Рапсодия, как слышишь? – появляется в наушнике «подснежника» голос Кордебалета.
Значит, Шурик получил команду.
– Я – Рапсодия. Слышу тебя нормально. Как обстановка?
– Окружение завершено. Можем работать. Ты видишь группу у подножия склона?
– Наблюдаю их.
– Похоже, деньги туда уходят.
– Скорее всего. Если другие группы пойдут к главному входу, а они, похоже, туда и направляются, значит, деньги ушли в пещеру. Даю зеленую ракету. Пусть наши действуют…
Не прекращая разговора, полковник вставляет в ракетницу заряд с зеленым индексом, просовывает руку сквозь тяжелые лапища ели и нажимает спусковой крючок. Теперь, когда окружение завершено, нет надобности прятаться от боевиков, разве что из соображений собственной безопасности, что вообще-то тоже важно.
– Рапсодия. Я не вижу наших.
– Я тоже. Давно уже смотрю. Но ты сам знаешь, как они могут спрятаться.
– Тем не менее. Куда-то запропастились… Может быть, уже в пещере?
– В пещере… В пещере… – раздается голос Сохно. – Я Бандит, как слышите?
– Почти нормально, Толя. Я – Рапсодия. Доложи обстановку.
– Мы запустили группу в пещеру. Абдул и какой-то Искандер.
– Ниязи?
– Не знаю. Знаю, что его зовут Искандер. Так сказал Беслан. Кто такой Искандер Ниязи?
– Один из финансистов «Аль-Каиды». Кто такой Беслан?
– Наш пленный, или спасенный. Не знаю, как точно его назвать. Снайпер джамаата эмира Абдула Мадаева… Бывший снайпер… Ниязи, говоришь? Может быть, и он. Они перестреляли всех, кто нес деньги… Мы сумели спасти только одного Беслана, он был с Абдулом… Сам Абдул ушел с единственной пачкой денег. Остальные охраняем я и Беслан.
– Где Ниязи?
– Убит.
– Где Макар?
– Пошел к главному входу… Одному ему трудно… Там одиннадцать человек. Пусть Танцор, если сможет, облегчит ему задачу.
– Я – Танцор. С моей позиции это сделать можно… Почему не разговаривает Макар?
– Он глубоко под землей. Гора экранирует.
– Понял. Приступаю, командир?…
– Действуй. Скорострельно!
– Я – Бандит. С нашей группой все ясно. Что с остальными группами?
– Одна большая группа спускается со склона по тропе. На заминированный участок. С минуты на минуту ждем радостных криков…