Просчитать невозможно
Шрифт:
– Заходите, а то мне некогда, – распахивает Сохатый дверь.
Во избежание эксцессов, вызванных непониманием, с группой захвата приехал капитан Рославлев, контактирующий с интерполовцами во многих операциях, и хорошо знающий Сохатого в лицо.
Выйдя из дома и усевшись в машину, Дым Дымыч видит за углом троицу своих уголовных друзей. Они, конечно же, не поверили ему на слово и решили дождаться и посмотреть, как будут развиваться события. По их мыслям, Сохатый должен чеченов «грохнуть», а деньги забрать… Репутация всегда впереди человека бежит… Но три машины с прибывшими
Сохатый машет рукой. Подходят торопливо. Физиономии не выражают на себе претензий. Поняли, что чуть было не влезли в дело, которое явно не по зубам таким, как они, и уж совсем им не нравится статья уголовного кодекса, под которую они чуть было не загремели…
– Садитесь, подвезу уж, – смеется Дым Дымыч.
Машина выезжает из двора.
– Сдал нас? – спрашивает Красный.
– Если бы я вас сдал, вас уже повязали бы.
– Тогда их сдал? – Квадрата волнует термин «сдал» гораздо больше, чем суть сделанного.
– Их я не просто «сдал», я за ними охотился. А вы мне просто помогли.
– В менты, что ли, подался? – теперь и Ерема смелость проявляет.
Сохатый резко тормозит, не забыв посмотреть в зеркало заднего вида – нет ли поблизости машины, которая может въехать ему в багажник.
– Выпрыгивайте… Пешком пойдете… Я не люблю, когда меня оскорбляют…
– Не обращай внимания, – миролюбие, обычно не свойственное Красному, проявляется, когда не хочется ехать на городском транспорте. – Это он по природной дурости…
Сохатый едет дальше, но во двор не заезжает, высаживая уголовников около поворота дороги.
Перед тем как вернуться в бюро, Дым Дымыч заезжает в кафе, чтобы пообедать, потому что знает – во время операции обедать не всегда удается, а иногда не удается даже завтракать и ужинать. Если уж закрутится колесо, то оно закрутится на такой скорости, что невозможно из круга вырваться для удовлетворения каких-то собственных потребностей. Но пока это колесо только раскручивается и набирает обороты. Если бы появилась срочная работа, ему уже позвонили бы…
После обеда, опять «поплавав» в дворовой луже, Сохатый ставит машину на стоянку и поднимается в офис. Басаргин через общий коридор возвращается из своей квартиры как раз тогда, когда Тобако открывает дверь Дым Дымычу.
– Новостей нет?
– Пока всякие мелочи, – фраза отчего-то звучит, как угроза.
– А «двух капитанов» куда дели?
Ангел с Пулатом, как объясняет Доктор, отправились в ГРУ, чтобы там попытаться выяснить что-то по прямой связи, которую полковник Мочилов взялся наладить с группой Согрина. Сохатый чувствует какое-то непонятное общее состояние и вопросительно оглядывает всех оставшихся.
– Что-то случилось?
– С тебя бутылка коньяка, – басит Доктор Смерть. – Давай деньги, я сам сбегаю, ты нормальный по неграмотности не выберешь. Ты всегда самый дорогой и самый плохой покупаешь. Самые дорогие всегда плохие. Особенно если пишут, что это французский…
– По какому поводу? – не понимает Дым Дымыч.
– Тебе американцы премию дадут – десять миллионов долларов.
– Я согласен, только не знаю, за что…
– Говорят, твоих пленников сегодня железнодорожным составом вывозили. Целую гору «повязал»… – улыбается
– Всего-то четверых. Пару любителей «шпор», и еще одну пару, которая этих бить, как я понял, пришла. Тоже чечены… Пришлось заступиться, чтобы передать своих подопечных в нормальном неразобранном виде.
– Там только один чечен – Немой Палач, – объясняет Зураб. – Он давно уже в федеральном розыске. Многих людей замучил до смерти. А второй – афганский курд по кличке Биржевик Забар. Один из организаторов акции 11 сентября в Нью-Йорке. Американцы за его поимку обещали десять миллионов баксов…
– Что с деньгами делать будешь? – спрашивает Доктор.
– В зубной кабинет схожу. При нынешних ценах, этого может и хватить.
– Я не уверен. – Доктор улыбается. – Я тоже в прошлом месяце имел удовольствие посетить такой кабинет и пришлось основательно раскошелиться.
– Ладно, – говорит Басаргин. – Давайте по-серьезному говорить. Как они там оказались? Зачем пожаловали?
– Вы поторопились предупредить генерала Астахова. «Альфовцы» приехали раньше, чем я успел их допросить.
– Генерал тоже сетовал на торопливость своих бойцов, – усмехается Доктор. – Они попали в «зеленую улицу» и не застряли ни в одной пробке, хотя время рассчитывали именно со скидкой на это… В их присутствии, разумеется, допрашивать можно только при наличии адвоката или сажать Сохатого в одну камеру с задержанными [24] .
– Это уже проехали, – возражает Сохатый. – Мне не нравится подвал Лубянки. Сейчас дело международное, и можно применять скополамин [25] . Любой прокурор подпишет санкцию.
24
Эпизод романа «Прирожденный воин». Сохатого задерживают якобы по недоразумению и сажают в одну камеру с человеком, которого необходимо допросить «нелегальными» методами, поскольку легальный допрос никакого результата не дает.
25
Скополамин– психотропный препарат из серии так называемых развязывателей языков. Вызывает неуемную болтливость, которую следует направлять в определенное русло наводящими вопросами. Имеет ряд недостатков. Психологически подготовленный человек, имея определенные навыки сопротивляемости действию препарата, умело направляет свою речь, и говорит совсем о другом. Кроме того, допрос, проведенный под действием скополамина и подобных препаратов даже с санкции прокурора, не может рассматриваться судом как доказательство.
– Но хоть что-то ты узнал?
– Узнал не я, узнал Халил Мадаев – пришедших. И Раздоев тоже узнал. Из этого я делаю вывод, что они встречались. Только следует узнать, где и при каких обстоятельствах. Оба парня сильно перепугались. Раздоев чуть язык не проглотил, а Мадаев настоятельно просил их убить… Говорит, что они уже задерживались и всегда откупались… Надо проверить. Задерживались скорее всего ментами.
– У наших ментов нет портретов людей, проходящих по международному розыску, – пытается Басаргин проявить объективность и защитить ментов.