Прощу, когда умрешь
Шрифт:
– И что?
– Я так понимаю, правды вы не скажете.
– Какой правды?
– Ну, что вы сделали с Марьяной?
– А что я сделал?
– Не знаю. Но ее нет. И она пропала после того, как связалась с вами.
– Я не знаю, что я мог сделать с ней. Но я знаю, что могу сделать с тобой, – хищно сощурился Фокин.
– Что?
– Пошел вон отсюда, урод!
Тимофей оказался в положении цуцванга, и с каждым сказанным им словом ситуация будет ухудшаться, пока не закончится катастрофой. В его случае нужно было сдаваться. И уходить.
Так он и поступил.
Глава 8
Сырой
На душе жуть несусветная, а тело сотрясает крупная лихорадочная дрожь. Сейчас бы спасительный укол, и тогда весь ужас рассеется в серых стенах подвала, и пространство заполнится яркими радужными красками.
Марьяна встрепенулась, услышав, как открывается дверь. Она бы не отказалась от порции каши с маслом, с удовольствием попила бы горячего чаю, но гораздо важнее было получить заветный укол.
Наркотиками ее пичкали каждый день, и сегодня она должна получить свою дозу. Она понимает, что все это делается неспроста, но ей уже все равно. Главное сейчас – избавиться от этого ужаса, что сдавливает ее со всех сторон, выкручивает изнутри, пилой режет нервы...
Дверь открылась, и в узницу зашел долговязый парень с вытянутым, как у лошади, лицом. Неказистый, несуразный, в той прежней жизни Марьяна бы даже не глянула на такого, но сейчас она целиком зависела от него. Потому что у него в кармане – заправленный шприц с героином.
– Что, хреново? – спросил Митя, глянув на девушку как на последнее ничтожество.
Он и сам осознает свою ущербность, потому и комплексы у него, которые он старается преодолеть, вымещая зло на Марьяне. Он унижает ее и ловит от этого кайф. Но ей все равно, как он к ней относится, лишь бы только получить заветную дозу.
– Хреновей не бывает.
Первое время она вообще не разговаривала с этим уродом, но после того как однажды он лишил ее дозы, решила спрятать свою гордость.
– Хочешь? – Митя сначала похлопал себя по карману, а потом ее – по щеке.
– Хочу, Митенька.
– А ты заработала?
– А что надо сделать? – подавленно спросила она.
Марьяна понимала, что когда-нибудь ее заставят отрабатывать героин. Но пока что речь об этом не заходила, и она с ужасом ждала, когда ее поставят перед фактом. И вот, похоже, дождалась.
– А на лыжах! – Митя сделал неприличный жест и засмеялся, как прыщавый озабоченный юнец, получивший вдруг возможность вдоволь поизгаляться над безропотной бомжихой-проституткой.
В сущности, он и был недоразвитым переростком, и вряд ли ему отдавались нормальные девушки, но Марьяна уже выпала из обоймы обычных людей. Она пленница, рабыня, кто угодно, но только не человек, с которым нужно и можно считаться. Потому и глумится над ней Митя.
– А если нет?
– Тогда останешься без сладкого.
– Митя, ты же хороший парень, ты же не станешь обижать беззащитную девушку.
–
Митя вдруг стал расстегивать ремень, вжикнула «молния»...
Марьяна вспомнила тот день, когда в последний раз была с Женькой. Он еще не понимал, что это прощание, и хотел закончить поскорей. Но Марьяна-то все знала, потому и удержала его ласками, когда парень собрался уходить. Он так возбуждал, с ним так было здорово, что не хотелось останавливаться, и он откликнулся на ее старания, зашел на второй, а затем и на третий круг...
И все-таки он ушел. А она отправилась к Фокину. Но возле дома кто-то набросился на нее сзади, приложил к носу тряпку с хлороформом. Очнулась она в этом подвале, уже под кайфом. Потом появился Митя, предложил укол, Марьяна отказалась. Ведь она же не глупая и прекрасно понимала, к чему приводит героин. Но укол ей сделали силой. На следующий день все повторилось. И вот она уже готова на все ради очередной дозы. И готова, и делает...
Это все Фокин. Он же предупреждал, что ей нельзя спать с Женькой, а она ослушалась его. За что и поплатилась. Бетоном он ее не залил, но запер в каком-то гадюшнике, замуровал заживо. Гадко. И на душе гадко, и вообще...
Митя задергался, крякнул от удовольствия, застегнулся. И бухнулся на кушетку, затылком стукнувшись о стену. Отдышался, достал из кармана шприц:
– Молодец, хорошая девочка. Заслужила!
И Марьяна уже готова забыть все унижения, потому что героин вырвет ее из этой жуткой действительности.
Она потянулась за шприцем, но Митя сжал его в кулак. Марьяна испуганно одернула руку. Корпус шприца пластиковый, может лопнуть от усилия, и тогда весь раствор вытечет. А нового может и не быть.
– Завтра еще отработаешь.
– Хорошо.
– Не со мной.
– Ну, я не знаю...
– Не захочешь завтра, не получишь сегодня...
– Хорошо. Я согласна.
– Надо будет постараться.
– Как скажешь...
– Тогда живи.
Он достал из кармана жгут, перетянул ей руку повыше локтя, Марьяна уже привычно поработала кистью, чтобы проклюнулась вена. Митя сделал укол, и она закрыла глаза в предвкушении прихода...
Она слышала, что наркоманское счастье длится недолго. Кайф бывает только первое время, а потом доза требуется только для того, чтобы убрать ломку. Она еще пока ловит приход, наслаждается сильными ощущениями, но когда-нибудь ей придется увеличивать дозу, чтобы добиться этого. Когда-нибудь эта доза станет для нее смертельной. Что ж, это будет прекрасная смерть...
Но вскоре ей захотелось умереть страшной смертью. Кайф прошел к ночи, к утру вместе со сном схлынуло и умиротворение, тело вдруг наполнилось болью. Уж лучше умереть, чем терпеть такое. Но ведь скоро придет Митя, и ей станет хорошо-хорошо. Правда, придется отработать грязный номер, но это лучше, чем остаться без дозы.
Мысль о том, что скоро ее жизнь наполнится хоть и бредовым, но ярким смыслом, принесла облегчение. А потом появился и Митя.
– Принес? – Марьяна жадно схватила его за руку.