Прощу, когда умрешь
Шрифт:
Митя подсел к ней, а она обняла его. Он не возражал, хотя и активности не проявил. Впрочем, Марьяна бы этого и не допустила. Наверное... Митя, он, конечно, урод, но хоть какая-то живая душа в этом ее подвальном одиночестве. А так хотелось, чтобы кто-то приласкал и утешил. Желательно без секса... Хорошо, если до него дойдет этот ее мысленный посыл. А то ведь самой с ним на эту тему говорить не хотелось.
– Ты ешь, – проявляя заботу, сказал Митя.
– Тебе-то какое дело? Ну, сдохну от голода, и что? Одной шлюхой больше, другой
– Да ладно тебе!
– Что ладно? Твой Роман Павлович меня шлюхой назвал. И использует как последнюю шлюху.
– Работа у него такая.
– А у тебя какая работа? Меня охранять?
– Тебя и еще там...
Марьяна уже давно поняла, что попала в притон. Послушные шлюхи живут в доме; тех, кого еще не совсем сломали, держат в подвале. Днем здесь снимают порно, вечером в работу включается бордель, клиенты идут косяком, и кто-то на всем этом зарабатывает деньги.
– Кого еще? Таких же, как я?
– Много будешь знать, скоро состаришься, – совсем не зло сказал парень.
– Издеваешься? Я и так скоро состарюсь. На наркотиках долго не протянешь. Через год старухой буду...
– Да нет, если не бодяжить, то нормально все будет...
– Что, через три года старухой стану?
– Слушай, ты есть будешь?
– А что, если я с тобой хочу посидеть? Ты сейчас уйдешь, а я одна в этой клетке останусь... Честно тебе скажу, сволочь ты, но я к тебе привыкла, – Марьяна еще крепче прижалась к парню.
– И я к тебе привык, – дрогнувшим от волнения голосом сказал Митя.
– Я тебе нравлюсь?
– О, как тебе сказать...
– Ты Женю Калинина знаешь, слышал?
– Слышал. Прикольно поет.
– А ты знаешь, что он мой жених?
– Не гони.
– Серьезно... А тебе что, Фокс не сказал?
– Фокс? А кто это такой?
– Ну, ты должен его знать. Он меня сюда сдал...
– За что?
– Ну, потому что они с женой Калинина продюсируют. Он у них восходящая звезда, а я так себе, девушка из народа. Нельзя мне с ним, а то все сыкухи от него отвернутся, а это удар по кассовым сборам...
– Беспредел.
– Беспредел?! А ты чем здесь занимаешься? Ты хоть представляешь, что с тобой будет, если менты этот ваш притон накроют?
– Что будет?
– Как что? Меня похитили, меня насилуют, это преступление, за это сажают...
– Я тебя не похищал.
– А кто похищал?
– Не знаю. Тебя привезли, мы приняли, сюда закрыли...
– Кто привез?
– Ну, люди какие-то.
– Ты их знаешь?
– Нет.
– А зачем они меня сюда привезли?
– Ну, продали...
– У вас что, пункт приема невольниц?
– Ну, не пункт. Но бизнес идет...
– Да знаю, что тут у вас за бизнес. Смотри, как бы не накрыли вашу лавочку.
– Да нет, Андреич говорит, что ничего не будет.
– Почему не будет?
– Ты же наркоманка, тебе никто не поверит...
– Что не поверит?
– Ну, что тебя силой
– Это ему так кажется, – без всякой на то уверенности вздохнула Марьяна. – Есть специальные подразделения, они террористов ищут... Вот поступит сигнал, что здесь у вас террористы обосновались, заложников держат, нагрянет спецназ, и все, нет вас. А я на свободе. И мне поверят. Потому что вы действительно террористы. Против своего народа воюете. Я же из народа человек, а вы меня в грязь втоптали...
– Да никто тебя не втаптывал, – угрюмо буркнул Митя.
– А что, я сама на иглу села? Сама в порно пошла?.. И ты такая же сволочь, как твой Андреич!
– Я не сволочь.
– Это ты на суде скажешь.
– Да плевать я хотел на твой суд!
– А на меня?.. Тебе нравится, как меня перед камерами всякая мразь трахает?
– Нет, но...
– Что но? Я живой человек и жила как человек, парень у меня, а какая-то падла меня к вам запихнула. Берите, пользуйтесь! И вы пользуетесь! Потому что вы такие же ублюдки!
– Я не ублюдок, – мотнул головой Митя.
– Ты чудовище! – Марьяна оттолкнула его от себя и ногой сбила на пол миску с кашей, что стояла на дальнем краю кушетки. И кружка с чаем глухо стукнулась о бетонный пол.
Она осталась без ужина, но, возможно, оно того и стоило. Похоже, Митя начал таять, как ледышка в теплой руке. Марьяна чувствовала себя миледи в обществе приставленного к ней офицера Фелтона, который должен вызволить ее из заточения. И по возможности убить герцога Бекингема.
– Дура!
Митя руками собрал с пола кашу, сложил ее в миску, подобрал кружку. Но не уходил.
– Я не дура! Я жертва! А ты мой палач... И еще извращенец!
– Кто извращенец?
– Ты!.. Меня трахают, а ты стоишь в сторонке, смотришь и удовольствие испытываешь. Онанист хренов!
– Ну, знаешь!..
– А тебе что, стыдно стало? Меня на камеру записывают, мне, значит, не стыдно! А он как красная девица застыдился!.. Какая ты красная девица? Ты преступник! Тебя судить надо! И повесить на Красной площади!
– Да пошла ты знаешь куда!
Но уходил он сам. И ушел, если бы Марьяна не поймала его за руку и не усадила на кушетку.
– Мить, а давай сбежим отсюда!
– Чего?! – в замешательстве посмотрел на нее парень.
– К Женьке я не вернусь. Он меня предал, мне с ним не по пути. Да и в Москве я не хочу оставаться. Я же теперь порноактриса, а у меня знакомых много, кто-то узнает, расскажет всем, пальцем в меня тыкать будут... Да и не хочу я здесь оставаться. Опасно здесь. Всякие уроды вроде Фокса... У меня дом от бабушки остался, в Крыму. Хороший дом, на берегу моря, – вдохновленно врала она. – Ну, ничего, что Украина. Даже хорошо, что Украина! Все-таки заграница. Там тебя не будут искать... Поверь, рано или поздно ваш этот гадюшник накроют!