Проша (Непутевая семейка - 1)
Шрифт:
– И нечего ойкать, пошли отсюда. Надо же, вот угораздило! И здорово меня придавило - лапа совсем затекла... Еще не хватало хроменьким сделаться!
Существо цепко ухватило её за руку прохладной лапой и, прихрамывая, увлекло за собой - к дому. Что было потом Сеня помнила смутно - голову будто заволокло туманом. Очнулась она сидя на голом пружинном матрасе, лежащем на полу возле покоробившегося ящика из-под посылок, служившего столом, и старого колченогого венского стула. На стуле восседало спасенное существо и разглядывало её своими
Приоткрыв глаза, Сеня обнаружила на себе теплый клетчатый плед, а в ладонях - кружку с темной дымящейся жидкостью.
– Пей!
– приказало ей существо тоном, не терпящим возражений.
– А что это?
– робко поинтересовалась девочка.
– Во всяком случае, не отрава!
– был ответ.
Она с опаской глотнула раз, другой... вкусно! Похоже, её угостили каким-то травяным настоем или отваром, - терпким, сладковатым, душистым, от которого по всему телу сразу же растеклось блаженное тепло, а на душе воцарился покой.
– Ну, согрелась?
– деловито осведомился её немыслимый собеседник.
– Ага!
– кивнула Сеня и почувствовала, что улыбается, даже щурится от удовольствия.
Ей никогда не было так покойно и хорошо, как в этой полупустой комнате, рядом с неведомым существом с пронзительными светящимися глазами.
– Ну вот и хорошо! Грейся. А я ещё дровишек подкину.
Только тут Сеня заметила в углу печку-буржуйку с приоткрытой заслонкой, из которой падали на стену отблески танцующего огня.
Существо между тем соскользнуло со стула и неслышно засеменило к печке, припадая на одну лапу. Ступни и ладошки у него не были сплошь покрыты шерстью - они были темные, со сморщенной грубоватой кожей.
"Так, все-таки, ноги у него или лапы?" - отчего-то мелькнуло в Сениной голове, но эту важную мысль она отмела, предавшись блаженной расслабленности.
Сухие дрова, подброшенные в жаркий и жадный зев печки, весело затрещали, свету в комнате чуть прибавилось, а Сенин новый знакомый вернулся на свое место и облокотился локотками на стол из фанеры, подперев ладошками толстоватые щеки.
– Есть будешь?
– поинтересовался хозяин, прервав молчание, во время которого он беспардонно разглядывал свою гостью, а она - украдкой - его...
– Не-а, спасибо.
Девочка устроилась поудобнее и поплотнее закуталась в плед. Мысль о том, что дома её могут хватиться, как-то Сеню не беспокоила. Она продолжала восседать на матрасе, закутавшись в плед и прихлебывая чудодейственный настой, продолжавший оставаться таким же горячим...
– Тогда будем знакомиться. Ты наверное догадалась, кто я?
Сеня отрицательно покачала головой.
– Надо же... туповата! Хм! Ну ничего, это пройдет. Меня зовут Пров Провыч, близкие, которых, заметим,
Сеня, как ни странно, восприняла это ошеломляющее известие совершенно спокойно. Ну, домовой - и домовой... мало ли, кого на земле не бывает! То ли оттого, что всем сердцем верила в чудеса, то ли стараниями самого Проши, то ли ещё отчего - мы не знаем - только она вела себя так, будто всю свою недолгую жизнь только и делала, что порхала с эльфами, беседовала с гномами и гостила у домовых! Да, поистине волшебные перемены произошли с ней в эту ночь. Сеня, кажется, теперь ничему больше не удивлялась - такой открытой и понимающей стала её душа!
– А меня зовут Ксана. Ксения! И ещё у меня масса прозвищ, но все они мне не нравятся... Вот только, пожалуй, Сеня...
– Как-как, Сеня? О, то, что надо! Так и будем тебя называть! Ты не против?
– Я - за!
– с готовностью согласилась Ксения и прихлебнула ещё отварчику, а домовой скатился со стульчика и шаркнул лапой.
Весь он был не больше пятилетнего ребенка, с головы до пят покрыт густой темной шерстью, вот только физиономия не шерстяная - этакое кругленькое сморщенное личико. Посередине этого личика возле бугорков-щек и толстоватого носа горели ярко мерцающие глаза.
– Вы тут одни... живете?
– поинтересовалась Сеня.
– Что значит одни? Нас, что, много?
– Просто я к вам "на вы" обратилась - так полагается.
– У кого это полагается? И куда полагается? Надо это срочно переложить! Будем "на ты" - и, пожалуйста, без этих глупостей... Понапридумают невесть что, потом в этой путанице барахтаются, хлюпают, ноют, а потом жалуются, что никакой жизни нет или что мир плохо придуман... Эх-хе-хе... да! Нет, пожалуйста, мне без фокусов, Колечка!
– А что такое Колечка?
– полюбопытствовала Сеня, привстав с матраса, чтобы поставить на стол пустую кружку.
– Не что, а кто, - сурово ответствовал домовой, подливая ей в кружку отвару из старого закоптелого чайника, который он ловко выудил из-под фанерного ящика.
– Колечкой я буду называть тебя в минуты благости и душевного равновесия. Будешь у меня моя Колечка, и никто так звать тебя больше не будет. Это наш с тобой первый заговор. Ну как, нравится?
– Очень! А заговоры ещё будут?
– Не слышу обращения по имени...
– Пров Провыч... будут у нас ещё тайны?
– Можно просто Проша. А без заговоров и тайн нам никак нельзя - иначе ведь скучно - ты не находишь?
Он пробубнил это гнусавым своим голоском и, вновь соскользнув со стула, - а надо сказать, что все движения его были бесшумными, - приковылял к Сене и поправил на ней сбившийся плед.
– Пров Про... Проша, можно спросить?
– Не стесняйся!
– А что, обо всем можно спрашивать?
– А ты привыкла к тому, что не можно? Ох, бедная...