Прошло семь лет

Мюссо Гийом

Книги заполоняли все. Занимая два этажа, тысячи томов всевозможных размеров закрывали стены, будто ковер, сверху донизу. Теснясь на темных деревянных полках, сложенные в стопы до потолка, выложенные на застекленных витринах, книги заняли каждое свободное местечко. Тихо. Откуда-то издалека доносится негромкая джазовая мелодия. Себастьян подошел к стеллажу и пробежался взглядом по корешкам: Эрнест Хэмингуэй, Скотт Фицджеральд, Джек Керуак, Ален Гинзберг, Уильям Берроуз, а рядом Диккенс, Достоевский, Варгас Льоса… Был ли какой-то порядок в расстановке книг? Или тут правит хаос? Неважно. Здесь

царила особая атмосфера, и она напомнила Себастьяну мастерскую, где он делает свои скрипки. Атмосфера сосредоточенности, вневременности, защищенности.

— Есть кто-нибудь? — подала голос Никки, сделав несколько шагов в глубь магазина.

В центре лабиринта стеллажей располагалось что-то вроде кунсткамеры, таинственностью и странностью предметов напоминая рассказы Лавкрафта, Эдгара По, Конан Дойля. Всего несколько квадратных метров, а каких диковин только нет! Засушенные растения, вырезанные из камня шахматы, чучела животных, мумия и посмертная маска, эротические эстампы и серпы друидов ухитрились отыскать себе местечко среди пестроты переплетов. Никки почесала за ухом сиамскую кошку, уютно дремавшую в старом кресле. Завороженная необычным магазином, она провела рукой по клавишам старинного пианино — черные были эбеновыми, белые — из пожелтевшей слоновой кости. Времена, в которых они очутились, еще не знали Интернета, цифровых матриц и дешевых электронных книг. Они оказались в музее, который, к несчастью, не имел никакого отношения к исчезновению Джереми. Не было сомнений, что они опять на ложном пути.

На галерее второго этажа заскрипели половицы. Никки и Себастьян подняли головы и посмотрели туда, откуда слышался скрип. По лесенке, ведущей в торговый зал магазина, спускался хозяин, держа в руке нож для бумаги.

— Чем могу быть полезен? — осведомился он глухим хрипловатым голосом.

От этого человека — высокого, тучного, с огненно-рыжими волосами и бледным лицом — веяло силой и властностью, он был похож и на сказочного людоеда, и на актера из старинного шекспировского театра.

— Мы, должно быть, не по адресу, — извинился Себастьян на плохом французском.

— Вы американцы? — уточнил хозяин своим хриплым голосом. Он надел очки и внимательно пригляделся к посетителям. — А ведь я вас узнал! — воскликнул он.

Себастьян тут же вспомнил свой портрет в «Паризьен» и сделал шаг к двери, дав Никки знак следовать за ним.

Хозяин же с кошачьей грацией, неожиданной для его фигуры и роста, забежал за прилавок, наклонился, порылся в ящике и вытащил фотографию.

— Это ведь вы, не так ли? — спросил он, протягивая снимок Себастьяну.

Нет, это слегка пожелтевшее фото не имело ничего общего с газетным, на нем Себастьян и Никки весело улыбались, стоя в саду Тюильри на фоне музея д'Орсэ. Он перевернул его и увидел сделанную им собственноручно надпись: «Париж, набережная Тюильри, весна 1996». Они сфотографировались, впервые оказавшись в Париже, были молодые, влюбленные, счастливые и не сомневались, что жизнь им тоже улыбается.

— Где вы нашли эту фотографию? — спросила хозяина Никки.

— В книге.

— В какой книге?

— В книге, которую я купил по Интернету несколько дней назад, — сообщил тот, направляясь к

витрине с особо ценными фолиантами.

Не сводя с него глаз, Никки и Себастьян двинулись за ним.

— Очень выгодная покупка, — продолжал он. — Мне предложили ее за полцены. — Хозяин осторожно приподнял стекло и бережно достал книгу в элегантной, черной с розовым обложке. — Нумерованное издание «Любовь во время чумы» Габриэля Гарсиа Маркеса. С подписью автора. Всего триста пятьдесят экземпляров в мире.

Себастьян, не веря собственным глазам, взял книгу в руки. Это был его подарок Никки после их ночи в маленькой гостиничке на Бютт-о-Кай. После развода он не был склонен к великодушию. Желая растоптать свою любовь, он забрал обратно книгу, которая теперь, судя по сайтам в Интернете, стоила много тысяч долларов. Но как она могла оказаться здесь, во Франции, если он хранил ее у себя дома на Манхэттене в личном сейфе?

— Кто вам продал эту книгу?

— Некий Себастьян Лараби, — уточнил хозяин, сверившись с записной книжкой, которую вытащил из кармана вязаного жилета. — Во всяком случае, так назвался тот, кто мне ее продал, в своем письме, посланном по электронной почте.

— Быть того не может! Себастьян Лараби — это я, и я ничего вам не продавал.

— Если это так, значит, кто-то воспользовался вашим именем, но я тут ничем не могу помочь.

Никки и Себастьян обменялись печальными взглядами. Новая загадка. Какой в ней смысл? Куда их направляют на этот раз? Никки взяла с прилавка лупу и принялась изучать фотографию. Солнце садилось в пурпурные облака. На фасаде музея д'Орсэ виднелись два больших циферблата, стрелки показывали шесть часов тридцать минут. Время, место: сад Тюильри, 18 часов 30 минут. Может быть, им назначено новое свидание?..

Она открыла рот, чтобы поделиться догадкой с Себастьяном, но кто-то толкнул дверь и вошел в книжный магазин. Все трое повернули головы, глядя на нового посетителя. Вошла молодая женщина в джинсах и кожаной куртке.

Женщина-коп, которая пыталась арестовать их вчера на пароходе.

46

«Призраки и ангелы».

«Необычное название для книжного магазина», — подумала Констанс, толкнув тяжелую деревянную дверь с коваными накладками. Едва сделав шаг внутрь, она остановилась, пораженная стенами из книг, завораживающим лабиринтом знаний. Подняла голову, рассматривая стеллажи, и заметила троих стоящих неподалеку. Грузный высокий человек в больших черепаховых очках разговаривал возле прилавка с двумя покупателями. Они тоже посмотрели на нее. В одну секунду она сообразила: «Да это же Лараби!»

Но те уже ударились в бегство.

Констанс выхватила из кобуры револьвер и пустилась следом. Книжный магазин уходил в глубину метров на двадцать. Американцы кинулись туда и, заваливая за собой проход, опрокидывали на своем пути все: полки с книгами, витрины с безделушками, лампы, раскладную лестницу, шкафчики. Констанс перескочила через диван, но не сумела увернуться от книги, которую запустила в ее сторону Никки. Инстинктивно она заслонилась от летящего снаряда локтем, но не избежала удара, вскрикнула от боли и выпустила револьвер.