Прошлое должно умереть
Шрифт:
– Глухарей? – не поняла Альбина.
– Да, это дело, которое не раскрыто и вряд ли будет раскрыто. Так, что можете спать спокойно. Я пришел попрощаться с вами.
– Но как же? – Альбина все никак не могла поверить своим ушам. – Ведь вы же все знаете?
– Это всего лишь ничем не подтвержденный рассказ. Да и человек, который все это рассказал, очень ненадежный свидетель. Так что вам, Альбина
– Вы имеете в виду, что суда не будет? – Альбина все еще не могла поверить своему счастью. – Совсем не будет?
– Совсем не будет.
– Боже мой, спасибо, спасибо вам, – горячо зашептала Альбина, и, схватив руку следователя, порывисто наклонилась, чтобы поцеловать ее.
– Прекратите, – так же шепотом прикрикнул он на нее и вырвал руку. – Я здесь ни причем. Просто действительно у нас нет доказательств.
И вдруг Альбина сказала даже неожиданно для себя?
– А как же Лена? Она так и останется неотомщенной?
Следователь внимательно посмотрел на нее и сказал?
– Что ж, она сама выбрала свой путь. Да и для семьи она давно уже умерла. К тому же, я не думаю, что все проходит бесследно. То, что вы сделали, останется с вами всю вашу жизнь. Вам придется жить с этим до самой смерти.
Из глаз Альбины снова градом полились слезы. В это время наверху открылась дверь, и оттуда выглянули озабоченные, хмурые дети.
– Мама, – позвал Саша. – Ты простудишься, хватит тебе уже там стоять.
– Извините, – снова попыталась сгладить неловкость брата Юля, – но мама и так себя плохо чувствует последнее время. Ей нельзя стоять так долго на холоде.
– Я сейчас, еще одну минуту подождите, – сказала им Альбина и снова шепотом спросила у Константина Сергеевича.
– А кто рассказал вам это? Моя мать, верно?
– Нет, я встретил сначала вашу тетю Раю во дворе, и все рассказала мне она.
– Тетя Рая? Но у нее же маразм, Она не помнит, как ее внуков зовут.
– Да, обычно такие люди не помнят, что было с ними вчера, но прекрасно помнят то, что было двадцать лет назад. А с вашей матерью я пытался поговорить позже, когда она вернулась из магазина. Ваш отец пошел навестить друга, так что она была дома одна.
– Ну, и что она вам сказала?
– Она сражалась за вас как львица. Даже не хотела слушать о том,
Аля почувствовала, что рыдания опять подступают к горлу, а слезы вновь текут по щекам.
Боже мой, мама, ее мама, вечно испуганная и не умеющая соврать даже в пустяках, сражалась за нее со следователем, а она так плохо думала о ней, называла ее курицей.
Наверху дети, пошептавшись, решительно двинулись вниз. Юля обняла мать, прижалась к ней, а Саша, с ненавистью взглянув на следователя, сказал:
– Знаете, хватит издеваться над ней.
– Все, все, уже ухожу. Я только пришел сказать, что дело закрыто, и я прощаюсь с вами навсегда.
И посмотрев на серьезное расстроенное лицо парня, вдруг неожиданно протянул ему руку и сказал:
– Береги маму, Саша. Она у вас хорошая, только очень впечатлительная.
В последних словах помимо его воли прозвучал легкий сарказм.
Саша немного недоуменно ответил на рукопожатие. Константин Сергеевич протянул руку и Юле. Потом, кивнув, повернулся и решительно зашагал вниз, так и не пожав руку Альбине.
Саша озадаченно посмотрел ему вслед, потом, нахмурившись, перевел взгляд на мать и несколько секунд смотрел ей прямо в лицо, как будто что-то начиная понимать.
Ну, уж нет, мелькнуло в голове у Альбины. Этого я никогда не допущу.
Она выпрямилась и, почувствовав, как в ней вновь проснулась воля к борьбе, твердым голосом сказала:
– Пойдемте, дети. Вы ведь голодные. Я вам сварила ваш любимый украинский борщ с пампушками, как бабушка в Херсоне делает. Да, Юля, ты купила сметану, как я просила?
Она поднималась по лестнице со своими детьми, разговаривала с ними об обычных повседневных делах и даже улыбалась, а на душе огромным камнем лежало чувство вины и боли от того, что хороший человек Константин Сергеевич, не пожал ей руки и даже не посмотрел на нее, прощаясь. И как бы громко она не говорила и не смеялась, ей не заглушить его голос, все еще звучавший в ушах:
– Вам придется жить с этим до самой смерти.
КОНЕЦ