Прошлое в настоящем
Шрифт:
— На мокрое я не пойду, — твердо сказал Николай Грачеву.
— Не трусь, эти штучки нам могут пригодиться, если мы сгорим и за нами пойдет погоня. А нож нужен будет, когда стеклить будем.
На том и порешили.
Шоссе пересекало деревню Данилино и уходило дальше. Коровин и Николай ехали в кузове. Проехав немного, машина остановилась, и в кабине послышался шум, очевидно, шофер догадался, что они затеяли что-то неладное.
Оказалось, что Грачев обманул шофера, сказав ему,
— Пикнешь, пристрелю, — сказал Грачев и ткнул пистолетом в бок водителю. — Давай поезжай и не вздумай артачиться.
Шофер хотел еще что-то сказать; но пистолет сделал свое дело, и он нажал на акселератор.
Приблизительно метрах в трехстах от деревни машина остановилась. Выждав, пока затихнут голоса на улице, все трое пошли к дому.
— На стреме будешь, — сказал Грачев Николаю.
Они подтащили доску к окну, и Грачев, встав на нее, стал выставлять стекло.
«Нужно уходить, — подумал Николай. — Это наверняка мокрое дело». Вдруг он услышал, что шофер заводит машину.
— Я пойду остановлю машину, а вы быстрее управляйтесь!
— Хорошо, беги, да врежь ему, если удрать решит.
Николай добежал до места, где стояла машина, и решил больше не возвращаться к дому. Он шел по полю и думал, что совершил самую страшную ошибку в жизни.
Когда он отошел уже километра два от дома, то услышал за спиной топот. Это были Коровин и Грачев.
— В чем дело? — спросил Николай Грачева.
Но ответил Коровин:
— Борис убил обеих.
Николай взглянул на Грачева. Он был бледен, рука, державшая пистолет, то и дело вздрагивала, по всему было видно, что он нервничает.
— Как же так вышло? — растерянно спросил Николай.
— Как вышло? — огрызнулся Грачев. — Только стали вещи собирать, как дочь появилась и кричит на всю хату: «Боря, что ты здесь делаешь», ну и пришлось пистолетом по голове стукнуть, чтобы умолкла. А здесь старуха проснулась — пришлось и ее.
Николай шел, не обращая внимания на дорогу, теперь ему было все равно. Он шел на кражу, а возвращался с убийства. Что теперь будет? Ведь он не был дома целых четыре года. Сколько еще придется по лагерям и пересылкам скитаться? Но что случилось — случилось. Уже не поправишь.
«Нет, я на это не давал согласия и никогда бы не дал», — твердил Каверин, но его никто не слушал, каждый думал теперь о спасении собственной шкуры.
Было уже часа три ночи, когда Николай добрался до своей койки, но заснуть он так и не смог.
Николай вышел на улицу, когда было уже светло. У продуктовой палатки стояло несколько человек и о чем-то шумно говорили. В это время Николай заметил,
Машина остановилась около них, из нее вышли два работника уголовного розыска с собакой.
Собака обнюхала всех по очереди. Николай стоял как вкопанный. «Теперь все пропало, собака опознает». Но собака прошла мимо. Николай понял, что через несколько минут Грачев и Коровин будут арестованы. Он взял чемодан — вещи были собраны заранее — и пошел на станцию.
Поезд отправлялся только в пять часов, и Каверину пришлось все оставшееся время сидеть на вокзале. Правда, сидеть — это не то слово. Каверин больше ходил, чем сидел, он волновался, и все время смотрел по сторонам, ожидая, что его с минуты на минуту возьмут. «А вдруг на вокзал придет и Грачев?» Видимо, Борис решил уйти подальше и только потом сесть в поезд.
Шло время. Только через-восемь месяцев наступил час расплаты.
Часов в одиннадцать ночи раздался резкий стук в дверь.
«Все, — подумал Николай, — это за мной».
В комнату вошли двое, подошли к нему и, развернув перед глазами документы, спросили:
— Узнаешь?
Николай увидел свою фотографию, которую сдавал еще при поступлении в аэроклуб.
— Узнаю, — грустно сказал он. А что делать — отпираться невозможно, ведь фотография-то его.
При обыске, конечно, ничего не нашли, так как вещей ему вообще никаких тогда не досталось. Да он о них и не думал.
Мать, отец, сестра стояли посреди комнаты и не понимали, что происходит, почему арестовали Николая.
— Это, наверно, ошибка, — уходя, сказал Николай. — Скоро все выяснится.
Он боялся сказать родным правду.
Часов в двенадцать Николая привезли на Петровку, 38 и ввели в кабинет. Сидевший за столом майор смерил его презрительным взглядом и сказал:
— Ну что, бандит, сразу все расскажешь?
— Расскажу все сам.
— Так-то оно будет лучше. — Майор вынул чистый лист бумаги и положил перед Кавериным. — Вот тебе бумага и ручка — пиши.
Начальник долго читал написанное и потом, дав Николаю расписаться, сказал привезшему Каверина:
— Ты его до утра пристрой где-нибудь, а утром мы его в Таганку определим.
Работник, доставивший Николая в МУР, долго водил его по Москве. Без сопроводительных документов никто не решался взять Каверина на ночевку.
«Но все-таки лучше ходить по улице, — думал Николай, — чем сидеть в КПЗ».
Часам к двум ночи наконец-то удалось определить Каверина на ночевку в 50-е отделение милиции.