Прошлой ночью в "Шато Мармон"
Шрифт:
— Когда это ты был в «Шато Мармон»? — взвилась Брук, изумляясь, каким визгливым стал ее голос.
Джулиан словно получил пощечину: его глаза недоверчиво (или в страхе?) расширились, с щек сбежал румянец.
— Когда я там был? Я там был четыре, пять… в прошлый понедельник, вот когда. Помнишь, мы выступали в Солт-Лейк-Сити, а потом всей группой улетели в Лос-Анджелес, потому что до среды выступлений не было? Я тебе говорил.
— На прошлой неделе это звучало совсем иначе, — тихо сказала Брук. Руки у нее снова задрожали. — Я смутно
— Да?
— Ну, ты же клянешься мамой и папой, будто всегда делаешь все, что в твоих силах, лишь бы при малейшей возможности прилетать домой хоть на сутки. Значит, та ночь стала исключением?
Джулиан вскочил, подошел к Брук и попытался ее обнять, но она попятилась, как пугливый олененок.
— Брук, иди ко мне. Я… я с ней не спал. Все не так, как выглядит на снимках!
— Ты с ней не спал? И что мне делать — сидеть и ждать, пока ты с ней переспишь?
Джулиан схватился за волосы:
— Да не так же все!
— Как — не так? Что вообще происходит, Джулиан? Явно что-то происходит, ведь у нас еще никогда не было подобного разговора.
— Ну, это как бы… В общем, это сложно.
Брук почувствовала, что не может дышать. «Скажи мне, что ничего не было, — думала она. — Скажи: «Любимая, это клевета от начала до конца, полное искажение фактов», — и я тебе поверю».
Она взглянула на мужа — он отвел глаза. Говорить тут было нечего.
По совершенно непонятной причине ярость Брук испарилась мгновенно. Ей не стало лучше или спокойнее, просто словно кто-то выкачал из нее гнев и влил глубокую холодную обиду. Она не могла произнести ни слова.
Они сидели молча, не решаясь нарушить молчание. Брук уже трясло — дрожали руки, плечи, — а Джулиан упорно рассматривал свои колени. Брук испугалась, что ее сейчас вывернет наизнанку.
Наконец она сказала:
— А меня уволили.
Джулиан вскинул голову:
— Что?
— Да, пару минут назад. Звонила Маргарет и сказала, что руководство начало сомневаться в моей добросовестности и заинтересованности в программе, потому что меня никогда нет на месте. За полгода я взяла больше выходных и менялась сменами чаще, чем все врачи за десять лет. Я слишком много разъезжаю с тобой по стране, живу в роскошных отелях и так далее.
Джулиан схватился за голову:
— Я понятия не имел…
В номер постучали. Не дождавшись ответа, заглянула Наталья:
— Нам еще нужно последний раз порепетировать, а потом выдвигаться. Вы должны быть на красной дорожке через двадцать пять минут.
Джулиан кивнул, и дверь снова закрылась. Он посмотрел на Брук.
— Боже, как жаль, Ру. Неужели тебя все-таки… сократили? Да им повезло, что ты у них работала, и они это знали!
В дверь снова постучали.
— Сейчас выйдем! — крикнула Брук громче, чем хотела.
Дверь открылась, и появился Лео. Брук
— Лео, ты не мог бы исчезнуть на минуту? — спросила она, не считая нужным скрывать неприязнь.
Он все же остался в номере и закрыл за собой дверь, словно не расслышав ее слов.
— Брук, поверь, я понимаю, как тебе сейчас тяжело, но вы должны пройти по красной дорожке менее чем через полчаса, а моя обязанность — проследить, чтобы вы были готовы.
Джулиан кивнул. Брук не шелохнулась.
— Конечно, все мы знаем, что эти фотографии — фикция и фигня, но пока я докапываюсь до истоков и добиваюсь опровержения, — тут он сделал паузу, чтобы Олтеры прониклись уважением к его связям и влиянию, — я хочу, чтобы вы оба были готовы.
— Хорошо, — сказал Джулиан и повернулся к Брук: — Надо подготовить официальный ответ от нашего имени, чтобы выступить единым фронтом.
Брук чувствовала, что первоначальная ярость медленно превращается в глубокую печаль. Интересно, что делать, когда перестаешь узнавать собственного мужа? Джулиан, раньше буквально читавший ее мысли, совершенно разучился понимать ее.
Брук глубоко вздохнула:
— Вот вы вдвоем и составляйте этот ответ, а меня мало интересует, что вы будете говорить. Мне нужно закончить одеваться. — Она повернулась к Джулиану и посмотрела ему прямо в глаза: — Сегодня я с тобой выйду, буду улыбаться перед камерами и держать тебя за руку на красной дорожке, но сразу после окончания церемонии я возвращаюсь домой.
Джулиан встал, подошел к кровати и присел рядом с Брук. Взяв ее за руки, он заговорил:
— Брук, умоляю тебя, ну пожалуйста, не начинай…
Она резко отстранилась:
— Не смей вешать это на меня! Не по моей вине у нас в семье бардак и надо делать официальное заявление для прессы. Решайте эту проблему сами.
— Брук, ну неужели нельзя просто…
— Пусть поступает как хочет, Джулиан, — объявил Лео тоном, полным мудрости и опыта, и сопроводил слова взглядом, который можно было перевести примерно как: «Радуйся, что она согласна идти. Можешь себе представить облом для пиара, если бы она психанула и уехала? Не дави, дай своей чокнутой бабе немного свободы, скоро на сцену выходить…» — Делайте то, что считаете нужным, Брук. Мы с Джулианом все уладим.
Она некоторое время смотрела на них, затем повернулась и направилась в гостиную, где на нее сразу напустилась Наталья:
— Господи, Брук, что, черт возьми, с вашим макияжем? Найдите кто-нибудь визажиста, срочно, я сказала! — закричала она, кинувшись в дальнюю комнату.
Брук воспользовалась этой возможностью и зашла в третью, к счастью, пустую спальню. Заперев дверь, она позвонила Ноле.
— Алло?
Услышав голос подруги, Брук чуть снова не расплакалась.
— Это я.