Прошлой ночью в "Шато Мармон"
Шрифт:
— Секса не было, но было что-то другое, так надо понимать?
— Брук…
— Я хочу знать, что между вами произошло, Джулиан. — Брук испугалась, что ее прямо сейчас вырвет от волнения — вести такой разговор с собственным мужем, не представляя, к чему можно прийти и какие секреты узнать, на свою голову.
— Ну, факт раздевания имел место, а затем мы заснули, отключились! Ничего не было, клянусь тебе!
«Факт раздевания». Какая странная формулировка, такая отстраненная… В Брук вскипела желчь, когда она представила голого Джулиана в постели с другой.
—
Он говорил, но Брук не слушала — опустив трубку, она взглянула на заставку экрана, откуда на нее смотрел Джулиан, прижимавшийся щекой к морде Уолтера.
Она сидела на кровати еще секунд десять или двадцать, глядя на лицо мужа и слушая его взволнованный голос, потом глубоко вздохнула, поднесла панель микрофона к губам и сказала:
— Джулиан, я вешаю трубку. Пожалуйста, не звони. Я хочу побыть одна.
Боясь потерять самообладание, она торопливо выключила телефон, достала аккумулятор и бросила все это в ящик прикроватной тумбочки. Хватит с нее на сегодня разговоров.
15. Не какая-нибудь плакса под душем
— Точно не надо к тебе заходить даже на пять минут? — спросила Мишель, разглядывая вереницу внедорожников с тонированными стеклами, растянувшуюся в обе стороны на целый квартал от подъезда Брук.
— Абсолютно, — ответила Брук, стараясь, чтобы голос звучал убедительно. За двухчасовую поездку на машине из Филадельфии в Нью-Йорк она подробно ввела брата с невесткой в курс дела, но когда они добрались до Манхэттена, супругов прорвало вопросами о Джулиане, на которые Брук не была готова отвечать.
— Давай мы поможем тебе зайти в подъезд, — предложил Рэнди. — Давно хочу набить морду папарацци.
Брук невесело улыбнулась:
— Спасибо, я справлюсь. Они, наверное, сидят здесь с самой «Грэмми» и уйдут не скоро.
Рэнди и Мишель скептически переглянулись.
— Я вам серьезно говорю, — настаивала Брук, — через три часа стемнеет, вам лучше отправляться сейчас. Я и глазом не моргну, когда они выскочат из машин, просто молча пройду в подъезд с гордо поднятой головой. Я даже не скажу «без комментариев».
Рэнди с Мишель, впервые оставив Эллу дома, собрались на свадьбу в Беркшире, планируя приехать чуть пораньше и погостить там пару дней. Брук украдкой посмотрела на впечатляюще плоский, подтянутый живот Мишель и изумленно покачала головой. Настоящее чудо, если учесть, что беременность изменила спортивную фигурку Мишель — теперь она стала плотной и коренастой, а разница между объемами груди, талии и бедер стерлась. Брук думала, на восстановление прежней формы у Мишель уйдут годы, но всего через четыре месяца после рождения Эллы молодая мамаша выглядела лучше, чем раньше.
— Ну ладно, — неохотно согласился Рэнди, приподняв брови, и спросил жену, не надо ли ей зайти к Брук и воспользоваться туалетом.
Брук сникла. Ей обязательно нужно было побыть одной хоть несколько минут, прежде чем придет Нола и снова начнутся вопросы.
— Нет, я пока не хочу, — отозвалась Мишель. Брук незаметно
Брук широко улыбнулась и перегнулась через сиденье, чтобы обнять Мишель.
— Обещаю, все будет в порядке. Вы спите там подольше и пейте от души.
— Боюсь, как бы не отрубиться и не проспать всю свадьбу, — проворчал Рэнди и подставил Брук щеку для поцелуя.
Совсем рядом раздался оглушительный треск фотовспышек. Папарацци, стоявший на другой стороне улицы, заметил их первым, хотя Рэнди и остановился за целый квартал до подъезда. В темно-синем анораке с капюшоном и брюках из хлопка, фотограф совершенно не скрывал своих намерений.
— Ничего себе реакция! Как у снайпера! — восхитился Рэнди, высунувшись из окошка, чтобы получше все рассмотреть.
— Я его уже видела. Гарантия, что в ближайшие четыре часа в Интернете появится снимок, как мы целуемся, под заголовком «Брошенная жена времени не теряет — уже нашла себе любовника.
— А напишут, что я твой брат?
— Вряд ли. О твоей жене на пассажирском сиденье тоже не упомянут. Скорее, намекнут на секс втроем.
Рэнди невесело улыбнулся:
— М-да, Брук, сочувствую. Несладко тебе.
Она сжала его руку:
— Да не переживай ты за меня, отправляйтесь веселиться!
— Обязательно, — бросила она так фальшиво-весело, что даже сама удивилась. — Осторожнее за рулем! — Она махала вслед брату и его жене, пока их машина не свернула за угол. Затем Брук пошла прямо к подъезду, но не успела она сделать и десяти шагов, как другие папарацци, привлеченные первыми фотовспышками, выскочили из машин и сбились в горластую, беспокойную толпу, преградив ей путь.
— Брук! Почему вы не поехали ни на одну вечеринку после «Грэмми»?
— Брук, вы решили выгнать Джулиана?
— Вы знали, что у вашего мужа роман?
— Почему ваш муж еще не вернулся домой?
«Хороший вопрос, — подумала Брук. — Надо же, я и папарацци беспокоимся об одном и том же». Они кричали, тыча камерами ей в лицо, но она ни на кого не смотрела. С непроницаемым видом она открыла наружную дверь, сразу плотно прикрыв ее за собой, а потом отперла дверь в холл. Папарацци снимали ее, пока не закрылись дверцы лифта.
В квартире было неестественно тихо. Брук в глубине души надеялась, что Джулиан бросит все и прилетит домой для серьезного разговора. Она знала, что его дни забиты выступлениями и изменить график невозможно, — как супруга, она была в списке рассылки и ежедневно получала расписание его выступлений, информацию о контактах и переездах. Ей было прекрасно известно — после выступления на «Грэмми» Джулиан не в состоянии отменить ни одной пресс-конференции и приехать домой даже на пару дней раньше, и все равно вопреки логике она отчаянно желала его. Джулиан прилетает в аэропорт Кеннеди через два дня, в четверг утром, к началу очередного медиатура и для участия в нью-йоркских ток-шоу. Что будет дальше, Брук старалась не думать.