Прошлой осенью в аду
Шрифт:
– Пойдемте за мной, – постаралась я сказать как можно тверже, хотя внутренне таяла и замирала. Это могло оказаться химерой, обманом, фокусом, и тогда – конец...
Нет, не химера. Есть-таки надежда!
– А это что по-вашему? – спросила я, указывая на поношенный черный баул в углу прихожей. Баул стоял на том же самом месте, что и вчера. Цедилов исчез, а баул... Он там был или появился?
Грачев мне не поверил:
– Это что, не ваше?
– Конечно нет! Второй раз этот странный тип оставляет в моей квартире свою сумку, – пояснила я.
– Но зачем?
– Откуда мне знать? Я как раз и хочу, чтобы милиция
Милованов шагнул было к баулу, но Грачев схватил его за рукав:
– Серый, стой! А вдруг там гексаген? А если это чеченские террористы? Давай лучше бригаду вызовем. Гражданка Седельникова, давайте в отделение пройдем, протокольчик составим. Звони, Серый!
– Погодите! – остановила я их. – Нету там гексагена.
Не хватало только, чтобы сюда прибыла бригада саперов с мудрыми собаками и принялась бы взрывать цедиловские кремы! Тогда я бы точно сдвинулась. Поэтому я поспешила рассказать, что незваный гость второй день забывает здесь свои кремы и заявила, что хочу оформить баул как находку. Наташка вчера еще предлагала сделать это, а я, дурочка, не согласилась.
– Кремы, говорите? – с сомнением переспросил Грачев и присел на корточки у баула. Слава Богу, с тех пор, как я видела цедиловскую сумку в последний раз, она еще больше поистрепалась, и молния вышла из строя. Желтенькие коробочки отлично были видны в прореху.
– Это может быть интересно! Что, если тут наркота?
Грачев запустил руку в глубины баула.
– Здесь этого добра, как дерьма, – удовлетворительно заявил он. – Коробочки разной формы и размеров... Пакетики! Составляй, Серый, протокольчик.
Милованов, прежде чем засесть за протокольчик, отвел Грачева в сторону и зашептал ему что-то на ухо, застенчиво поглядывая на меня. Грачев неопределенно пожал плечами, но все-таки спросил:
– Не может быть?.. Тут мой товарищ предположение высказал... Короче, вы интересная женщина, и не может ли быть, что этот, в плаще, ухаживает за вами? Подъезжает, так сказать? Ну, в койку к вам лезет, косметику дарит... Не может такого быть?
– Нет, – отрезала я. – Такого быть не может!
– Да я тоже Серому говорю, что ерунда. Подарил бы банку-другую, а тут кремом этим полгорода можно умазать с головы до ног, – согласился со мной Грачев. – На презент непохоже... Впрочем, вы песню про Перепетую слыхали? Нет? Там один даме вагон мыла подарил – «хочешь мойся, а хочешь – торгуй»...
– Я не Перепетуя и мылом не торгую, – надменно ответила я, – а сумку эту я передаю вам. Можете выяснять ее происхождение и назначение. И главное, разберитесь, каким образом неизвестный проник с этой сумкой в мою квартиру?
Милованов добросовестно отправился к входной двери, повозился с замком и скоро крикнул нам:
– Следов взлома нет! Вроде нет... Вы ключ не теряли?
– Нет.
– А ваши близкие?
Макс! Макс беспечен, как воробей. Ключи он терял несколько раз. Ручки, линейки, циркули и тетрадки с плохими отметками он теряет ежедневно. О Седельникове и говорить нечего... По моему растерянному лицу Грачев понял, что мои близкие ненадежны, и наставительно сказал:
– Вам надо быть осторожней. Замок советую сменить. И урегулируйте свои отношения с ухажером в плаще! Если это личное...
– Нет! – взвыла я.
– Это вам кажется, что нет! А он взаимности добивается. Вы
– А сумка? А то, что он в квартиру влез?
– Ладно, ладно, не волнуйтесь! Пойдемте протокольчик составим.
Они сели на кухне за протокольчик. Писал Милованов, причем необыкновенно быстро и ловко. Буквы так и соскакивали с кончика его ручки, как синие муравьи. Грачев хотел было распотрошить баул и зафиксировать, что в нем, какого цвета и формы, но романтический Милованов, уверенный в душе, что эта куча кремов – дар любви, предложил интерпретировать ситуацию так: мне подкинули сумку, я перепугалась и бдительно передала ее правоохранительным органам. Это походило на правду и не требовало занудной переписи цедиловского барахла прямо здесь, на моей кухне. Грачев согласился неохотно и в знак протеста выпил из графина всю кипяченую воду. Я немного успокоилась, потому что поняла: с дурдомом я могу погодить. Я даже решилась намекнуть милиционерам на участие в нашем деле загадочных сил.
– Неизвестный в плаще, Цедилов, упоминал некоего экстрасенса Бека. Как-то они связаны. Вы не слышали о таком? – спросила я со лживой невозмутимостью.
– Бек? Гарри Иванович? – тут же откликнулся Грачев. – А как же! Слыхали.
– По-моему, крайне сомнительный тип...
– Бек? Да что вы! Классный мужик! Большой друг нашего отделения. Он всех нас бесплатно продиагностировал. И членов семей. У моей жены кисту в ухе высмотрел. То-то я поражался, чего она, как дело к вечеру, бесится, орет – устала, мол, и на рыло твое поганое смотреть не могу. Теперь вот сделают ей операцию, может, орать перестанет.
– Бек – человек хороший, – подтвердил и Милованов, не отрываясь от протокольчика. – Он у нас многим помог. У одного нашего участкового по морде шершавые пятна были. Синие такие, на нервной почве. Хороший парень, а личная жизнь не складывалась. Девушки просто шарахались! А Бек только руками маленько помахал – и стал парень гладкий, как младенец. Девушки на него западать начали. Он сейчас сразу с тремя встречается – наголодался. Многие ему даже завидуют.
Уверена, Милованов первый и завидует!
– Нет, никакой Бек не сомнительный, – сказал Грачев. – Правда, может у него с налогами какие заморочки?
– Что ты! – даже вскрикнул Милованов. – Он и налоговиков диагностировал. У них одна сотрудница была вся в угрях. И ноги сильно потели – невозможно было стоять рядом. А ведь дочка состоятельных родителей! Они ее в Германию лечиться возили и к бабке какой-то, знахарке, в Ханты-Мансийск. Ничего не помогло. Нельзя рядом стоять! Бек все мигом выправил. Теперь и стоять рядом можно, и замуж она вышла за завотделом. А скольким он по мелочам помог! Очень хороший человек.
Мне стало ясно: возбудить подозрения правоохранительных органов по поводу Бека не удастся. Этот шарлатан всех опутал, и прыщи свел, и девушку пристроил. Нет, при таком состоянии коррупции в стране где уж найти справедливость! Всюду поспел наш пострел с рожками... Боже, у него ведь настоящие рога, я сама видела! Конечно, в быту они не бросаются в глаза или, может, как-то складываются (есть же такие складные курортные стаканчики для минеральной воды!), но рога есть точно и торчат вовсю, когда он берется за свои черные дела.