Прошу, останься со мной
Шрифт:
Прости, Олег, за раковину. Оперлась о край — перепрыгнула, приземлившись на пол.
Кто бы меня сейчас видел. «В доме темно, влезла в окно, всё решено — тупое кино» — пропел кто-то в моем мозгу. Тараканы, помолчите.
Тем временем песня дальше разливалась по дому. Надо только найти, откуда идёт звук. Надеюсь, меня никто за дверью с каким-нибудь тяжёлым предметом не поджидает, как в фильмах бывает. Я жить ещё хочу. Вот только по мозгам ему надаю, и, если захочет, будем жить. Как там Ник сказал? Расхрабрилась, как парень
Вышла в холл. Темнота, свет только от окон… не сильно помогает. Он принципиально свет не включил?
Зашла в гостиную. Никого. Хорошо.
Поднялась по лестнице на второй этаж… и где тут его комната среди всех этих спален? Голос пропел мне «Иди на звук».
“Я очень надеюсь, что засну
И никогда не проснусь,
Потому что мне это вряд ли удастся.”
Подошла к двери. Взялась за ручку, дернула… поддалась. Хоть ломать не придется. Открыла дверь. Как там Ксю пела «Открывайте, хлопцы, двери»?
Боже… сколько он выпил, что тут так несёт? Пить, значит, не любит? Не умеет? Конечно, так и поверила.
Зашла внутрь, поморщилась. Главное, самой не нанюхаться и не выпить тут что-нибудь. А то спящей царевной быть не хочется среди всего этого. Чихнула. Ну, не переношу даже запах.
Осмотрелась — красиво тут… вообще дом очень красивый. Видно, что строил под свои вкусы.
Прошла — вроде бы никого. Выключила музыку. Ну, и где же ты тогда? Каждую комнату обследовать? Может, ушел куда-нибудь? Но судя по пустым бутылкам — это вряд ли.
Только хотела развернуться и уйти, как заметила какое-то шевеление в углу на полу возле кровати. Черт, я чуть не подпрыгнула от испуга.
Ладно… Не боюсь. Подхожу ближе. Шаг за шагом. Всматриваюсь.
Лежит на полу, поджав ноги к груди… свернувшись, как котенок. Что с ним?
— Олег?
Затронула плечо. Не реагирует.
— Олег, хороший мой, что с тобой? — Села к нему. Зачем-то начала гладить по волосам… шорох. — Ты в порядке?
Вдруг он приподнимается, оперся на руку. И тут же упал головой мне на колени…
Понятно, кто-то совсем никакой.
Потрепала по голове. Что ни говори, а волосы у него замечательные… все тянуло прикоснуться.
Все также глажу его. Вдруг резко схватил за руку.
— Ой… Олег, ну что…
— Это и правда ты. — Полушепотом, все также держа меня за запястье — Моя Анечка…
У твоей Анечки чуть сердце в пятки не ушло. О чем я вообще думала, явившись сюда Одна Ко Взрослому Красивому, но Абсолютно Бухому Мужику!? Все тараканы в моей голове сейчас замерли и произнесли «Ой! Ничего себе! Точно!». Что-то я не подумала об этом, ага.
Поздно бежать. Ладно, действуем по ситуации.
— Что случилось? Почему ты такой?
Молчит, перекатился с бока на спину.
— Ты такая красивая… Я тебя так…
Закрыла ему рот рукой. Нечего, нечего голову морочить! Помню я, как он стелет
— Ай. Что ты кусаешься, котяра? — Хотела соскочить — не получилось.
— Это и правда ты. Моя маленькая… — Все также шепчет.
— Тебя там где-то перемкнуло?
— Точно ты…
Понятно. Видимо да.
— Что с тобой происходит? Что случилось?
— Я так скучал. Я хочу, чтобы ты была рядом. — Боже, как он шепчет… Можно я это себе на телефон запишу? Буду молодость вспоминать. Ох… спокойно! — Хочу быть с тобой.
В голове пропел Наутилус Помпилиус свою вечную, ну, ту самую:
«Я так хочу быть с тобой»
— Что случилось, Олег? С мамой что-то?
— Я… как они могли так поступить со мной? — О, наконец-то переключился. — Я же их сын. Понимаешь? Я не могу понять этого. Как они могли? Анечка, скажи, как?
Закрыл лицо руками. Давит на глаза. Разогнул свои ноги… о, эти ноги. Аня, капельку адекватности!
Он не перестает.
— Почему они ничего не сказали… Что я такого сделал ей? Я же её сын. А если она умрет. Если она не выживет. Как? Как? Как мне жить тогда?
Молча взяла его руку. Наклонилась, поцеловала кисть. Только не делай себе больно, пожалуйста. Тише…
— Всё будет хорошо, Олег.
— Ань, не будет. 4 стадия. Всего 15 процентов выживаемости. При всех моих деньгах, я ничерта не могу сделать. Зачем они тянули, зачем так? Я не понимаю. Почему сразу не сказали, я бы мир ради нее перевернул, а они… Ань, я не понимаю.
Тише, тише… тише. Выдохнул.
— Её лёгкие. Даже при успешной иммунотерапии никто не даст гарантию. 85 процентов летальных случаев. 85! Да зачем нужны все эти дурацкие деньги, если от них никакого толку? Почему они не могут вылечить её? Мама, что они так тянули… Почему не сказали мне раньше? Я не понимаю. Что я вам такого сделал? Не понимаю! Не понимаю…
Сдавливает кулаки все сильнее и сильнее. Начинает погружаться во всё. Надо остановить.
Посмотрела на руки — Господи, это что у него за порезы?
В памяти вспыхнул похожий монолог, когда бабушки не стало… ему сейчас чертовски больно. Я понимаю. Но… она же жива. Значит, пока ещё есть шанс.
— 15 процентов. Это много, слышишь? Она может справиться.
Зажмурился ещё раз. Напрягся и сильно выдохнул, зарычав
— Она не хочет. Не хочет жить. Сдалась. Нашли уже на 3 стадии, когда начала кашлять, задыхаться.
— Но…
— Решила, что будет лучше, если я узнаю об этом уже потом. Как отец согласился? Почему он вообще её отпустил? Как можно жить и спать с этими бабами, когда твоя женщина где-то медленно умирает, мать его! Говорит, что я пойму. Да как я могу его понять? Как? Да почему, блин, почему, Ань!? Зачем я столько работал, я не понимаю. Как они могли так поступить со мной? Скрыть всё это. Почему именно она? Почему…