Проснись, Михель!
Шрифт:
Эрика окинула мать улыбчивым взглядом.
– Познакомься, мама, это Кристоф Шульц.
– Добро пожаловать в наш дом! Мы с мужем давно мечтали познакомиться с вами, – сказала мать, предварительно смерив взглядом гостя.
– Ради бога, – протестующе покачал головой он, – не обращайтесь ко мне на «вы», а то я сразу почувствовал неловкость.
Согласно кивнув, женщина ещё раз смерила взглядом его, и внезапно её сердце словно согрелось солнечными лучами. Случилось нечто прекрасное в жизни дочери, и следует благодарить Бога за это. Она, казалось, с трудом удержалась, чтобы не воскликнуть: «Благодарение Богу! Благодарение Богу!
Из гостиной донеслись шаги, а спустя мгновение перед Кристофом предстал глава семейства господин Гиль, с доброй улыбкой. Кристоф уставился на него. Хозяин, между тем, внимательно посмотрел в лицо ему и всё с тем же доброжелательством проговорил:
– Наконец-то я вижу перед собой того, кто смог завоевать сердце нашей единственной дочери. – А затем, почесав подбородок, добавил: – Я вот что скажу тебе, Кристоф, ты человек хороший, как я это заметил и, признаюсь, даже рад и, надеюсь, моя супруга тоже…
Кристоф вёл себя очень сдержанно. Он прерывался на полуслове, когда отец Эрики начинал говорить, и внимательно слушал его. Было видно, что отцу Эрики он понравился. Ну а мать её была просто в восторге.
– Прошу к столу. Обед готов, – сказала она, тем временем собрав на стол.
Кристоф улыбнулся, довольный тем, что произвёл должное впечатление и, заняв место рядом с Эрикой, начал есть.
– Здорово! Давно я не видел такого богатого стола, – признался он. – А для себя одного нет смысла такое устраивать… Потрясающе вкусно. Просто нет слов!
– Чувствуй себя как дома, – сказал отец Эрики и, выдержав паузу, словно давая гостю оценить по достоинству еду, вновь обратился к нему: – Кристоф, расскажи нам что-нибудь о себе, пожалуйста. Дочка кое-что рассказывала, но то лишь были детские воспоминания.
Тщательно выбирая слова и выражения, Кристоф принялся рассказывать. Поначалу он говорил немного сбивчиво и путано. Затем увлёкся, и его речь потекла свободно и без запинок. Практически всё, о чём он поведал, касалось писательской деятельности, за исключением нескольких эпизодов из его детства.
Отец Эрики задумчиво почесал подбородок.
– Ну, вот видишь, Кристоф, ты уже утвердился в литературных кругах. Гляжу на тебя, и не верится. Такой молодой, а уже признанный талант. Ты, главное, не засыпай на лаврах. Кто знает, пройдёт немного времени, и на весь мир известен будешь. Может ведь такое случиться?
Кристоф продолжал невозмутимо есть. Через некоторое время он положил нож с вилкой на тарелку, взял салфетку и промокнул губы.
– Ну, уж на весь мир! – улыбнулся он. – Ещё немного, и вы поднимите меня выше облаков. А вдруг не будет удачи, или я перестану писать интересно, оригинально, иными словами говоря, утрачу дар литературного таланта; что тогда? – Отец Эрики пожал плечами, и он продолжил: – Писателей сейчас – хоть пруд пруди. Можно ли удержаться на плаву? Можно. Путь один – писать, писать хорошо, другого не дано. Нельзя удержаться на плаву, не совершая плавательные движения. Хотя иногда так хочется опуститься на дно! Бросить всё и зажить своей жизнью – не писательской, а простой, человеческой. Целый день заниматься каким-нибудь полезным для общества делом, а вечером валяться на мягком диване, читая романы собратьев по перу или решая кроссворды, пока веки не сомкнутся.
– Тем не менее ты продолжаешь писать. Это правильно. У тебя талант, нельзя им пренебрегать.
Отец Эрики выговорил всё это вежливо, но с силой и с некоторой
– Честно говоря, – поспешил с ответом Кристоф, – мне нравится то, чем я занимаюсь. Люблю писать в ясную погоду; дождь терпеть не могу – он наводит тоску на меня. А ещё люблю, когда тихо и не мешают работать; я не переношу шум и толпу – это отвлекает…
– А какие люди тебе больше нравятся? – не сумел удержаться от вопроса отец Эрики, косясь в его сторону.
– Все. За исключением настырных и тех, кто ведёт себя бесцеремонно. Стараюсь не общаться и с теми, кого распирает от чувства собственной важности. Терпеть не могу тех, кто говорит одно, а делает другое. И тех, кто судит человека, не узнав его как следует. Я ценю в людях терпимость, способность посмотреть на ситуацию глазами другого человека. Люблю честных и справедливых людей. Но жизнь есть жизнь, и каждому в ней отведена своя роль.
– Это точно. Люди и впрямь все разные. Кто-то становится бизнесменом, некоторые подаются в политику, другие пробуют свои силы в искусстве… Одни запросто могут плюнуть тебе в лицо, другие – вполне себе приличные люди. Самое главное – хороших людей гораздо больше. Кстати, Кристоф, у тебя хорошо поставлена речь, да и в жизни неплохо ориентируешься. С тобой приятно общаться.
Кристоф довольно улыбнулся:
– Я ведь писатель. Искусное плетение слов – это моя профессия.
– Я обязательно прочту все твои книги. Обещаю. А знаешь, кто мой любимый писатель? Линбер – Крис Линбер! Ты, разумеется, наслышан о нём? Он известный романист, автор книг «Ветер перемен» и «Ностальгия». Да-а-а… – задумчиво протянул отец Эрики. – Это же второй Эрих Мария Ремарк! Ремарк, конечно, велик, не поспоришь! Но и Линбер талантливый сочинитель.
– Уверяю вас, вы ещё разочаруетесь в нём! – посерьёзнев для вида, сказал Кристоф.
Отец Эрики подался вперёд. Его морщинистое лицо, в котором в эту минуту было недоумение, дрогнуло.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Мне кажется, вы знаете Криса Линбера гораздо хуже, чем думаете. Линбер либо искусно направляет читателя, словно говоря ему, на что следует обратить внимание, где нужно заплакать или рассмеяться, либо его издают большими тиражами, и всё читательское внимание привлечено к нему одному. – Кристоф повернул голову и взглянул на Эрику – выражение лица её было озадаченным. Она не знала, что и думать относительно этого разговора. И её отец – тоже. И мать. Они с нетерпением ждали развязки, в этом не было никакого сомнения. Пришлось разруливать ситуацию. На секунду воздев глаза к потолку, Кристоф вновь перевёл их на отца Эрики и заявил: – Крис Линбер – это я. Пожалуй, открою и тайну происхождения моего писательского псевдонима. Хотя чего тут открывать! Нужно просто поменять слоги местами…
– «Берлин», – задумчиво протянула Эрика. – Очень интересно. Как догадался?..
– Я и сам не знаю, почему мне в голову пришла эта идея, – пожал плечами Кристоф, затем съел пирожное и запил большим глотком кофе. – Кажется, я уже тысячу лет не ел с таким удовольствием. Вы прекрасная кулинарка, госпожа Гиль.
Хозяйка улыбнулась и тут же пояснила:
– То, что мы сейчас едим, дело рук нашей дочери. Она не только хорошо готовит разные блюда, но ещё и превосходно рисует. Ты видел картину в прихожей? Ведь отличная работа? Кажется, сам Бог управлял кистью художника!