Проснись, моя любовь
Шрифт:
Элейн зажмурилась, перед глазами стояла белая пелена шока и ошеломляющего возбуждения. Он не мог оставить ее в таком состоянии. Боже, она была настолько близка, не мог же он покинуть ее в такой момент! Не снова! Черт его подери, не снова!
— Улыбнись, Морриган, грумы подумают, что тебе не понравилась прогулка.
Элейн открыла глаза и моргнула. Они были дома? Но….
Лорд ловко спешился, затем снял с лошади и Элейн. Сильные горячие пальцы обхватили ее за талию, практически сомкнувшись друг с другом. И почти сразу
— Дай Шиве дополнительную порцию овса, Микки. Он отлично поработал сегодня. Джаспер тоже, когда вернется домой.
Удаляющийся перестук копыт нарушил холодное молчание. Горячие, шершавые пальцы обхватили ее подбородок, приподнимая его кверху. Элейн отпрянула от ярости, сверкавшей в его глазах.
— Ты чувствуешь это, не правда ли, Морриган? Бушующий огонь, kama. Отлично. — Он отпустил подбородок. — Возможно, в следующий раз ты вспомнишь мое имя. Чарльз. Ты повторяла его за священником во время нашего венчания. Хотя разве я могу ожидать, что ты будешь помнить такую простую вещь, как эта, когда ты провела весь год, делая все возможное и невозможное, притворяясь, что нашего брака никогда не существовало? Он погладил ее по щеке. — Оденься потеплей к обеду. Погода меняется к холоду.
Развернувшись, он ушел, насвистывая. Больше не было никаких признаков гнева, сковавшего ее секундой раньше.
Этот мужчина был сумасшедшим — смеялся с ней в одно мгновенье, совращал — в следующее, а через минуту — гневно отчитывал. А теперь он беззаботно свистел, как будто не он низвел ее тело до живого трансформатора, вырабатывающего мощное возбуждение.
Элейн не думала, что кого-нибудь можно ненавидеть сильнее, чем она ненавидела Хэтти. Но лорда она ненавидела сильнее, ненавидела его со всей страстью, которую он пробудил и не удовлетворил. И которую теперь, с ее не тантрическим раздражением, она не могла удовлетворить. Даже если она сделает это с телом, которое ей не принадлежало.
Что-то острое вонзилось ей в пальцы. Элейн посмотрела вниз.
Маленькая шляпка превратилась в раздавленную массу из перьев и бархата. Смертельно опасная шпилька застряла в бесформенной куче, окрашиваясь в красный цвет. Капельки крови потекли из ладони.
«Итак, он думал, что погода меняется к холоду?» — мрачно размышляла Элейн.
Неверно.
Не холод.
Элейн захромала к дому, который больше походил не на дом, а на уменьшенную копию дворца.
Надвигался арктический циклон.
Глава 16
Элейн возбужденно мерила шагами восточный ковер. В дополнение к ломоте и боли вследствие верховой езды внизу живота появились слегка ощутимые спазмы. Менструальные спазмы. Раньше у нее время от времени случались боли в пояснице или вздутие живота, но спазмов не было никогда. И этими болезненными ощущениями она всецело обязана ему. Если бы он не привел ее тело в такое смятение, мышцы не сжимались бы в тугой узел, вызывая приступы тошноты.
Она
Ее щеки зарделись. То, что теперь она знала его имя, еще больше смущало ее. Это был конец девятнадцатого века, разгар викторианской эпохи, когда под словом «секс» подразумевался только пол, мужской или женский, а никак не совместные действия обоих полов. Откуда же он набрался таких своеобразных идей?
Мышцы внизу живота сжались.
Вспомнив желание.
Вспомнив разочарование.
Она должна доказать лорду, вернее Чарльзу, что он не может вертеть ею, как хочет, обращаясь, как с наложницей гарема. Она — его жена.
Бедняжка Морриган! Неудивительно, что девочка заперлась в своей комнате, похоронив себя под ворохом библейских страниц. Если бы Элейн верила в то, что копирование святых писаний поможет облегчить ее страдания, особенно в эти критические дни, она тотчас же взялась бы за перо.
Зазвучал приглашающий к ужину гонг. Секундой позже со стороны двери послышалось знакомое царапанье.
Хотела бы ты, чтобы я сосал твою грудь?
Элейн зажмурилась, прогоняя видение того, как лорд захватывает ртом ее сосок.
В дверь снова поскреблись.
Она открыла глаза, боясь вдохнуть. Через несколько секунд Элейн услышала, как стоящий за дверью слуга отошел.
Она вдохнула полной грудью.
Дело сделано. Теперь Чарльз поймет, что она не присоединится к нему за ужином. И не составит компанию в чем-либо еще.
Через пять минут в дверь снова поскреблись. Секунды тикали одна за другой.
Дверная ручка повернулась.
Сердце Элейн заколотилось в ожидании самого худшего. Пришло время платить по счетам.
— Мэм? Вы там, мэм? Лорд, он сказал мне принести вам ужин в комнату. Он сказал, что вы не очень хорошо себя чувствуете. Мэм?
— Кейти!
Смех зародился в животе Элейн, но замер в стесненной груди, не способный вырваться на волю. Она открыла дверь, облегчение было таким огромным, что захотелось сжать девушку в объятьях. Такое громадное облегчение, что она открыла рот, намереваясь сказать служанке, какая та замечательная.
И тут же прикусила язык.
Неужели она когда-нибудь сможет говорить, не думая над каждой фразой и не взвешивая каждое слово?
Неужели она когда-нибудь сможет жить, не боясь оказаться разоблаченной?
Вдруг неожиданно она вспомнила о прогулке верхом.
Тогда ее совсем не пугало разоблачение.
Элейн предстояло провести еще одну бессонную ночь. Слабые ноющие спазмы все еще беспокоили ее. Она тревожно крутилась в постели, затем, вскакивая с кровати, металась по комнате, вышагивая взад-вперед по восточному ковру. И так бесконечно, по кругу — в кровать, с кровати, туда—обратно, скрип матраса уже выливался в причудливую мелодию.