Проснись, Рапунцель
Шрифт:
– Уверена, что поел? Ты видела?
– А-а-а… – Шушу удрученно качнула головой. – Он вроде бы сказал, что… поел. Наверное. Да, точно… Оу-оу-оу, я тебе еще телефон Дария не продиктовала! Ну, помнишь, секретарь Глеба Валентиновича? Давай забивай в контакты.
Пока Даня сохраняла новый номер, Шушу стянула из ближайшей кучи снеди ромовую бабу.
– Ням-ням. Ох, совесть моя, молчи родимая! – Шушу положила кекс на стол и отодвинула от себя, но не так уж чтобы очень далеко. – Насчет Дария. При общении можешь разговаривать с ним хоть короткими, хоть длинным фразами – вообще
– Может, мне лучше сразу с Левиным пообща…
– Секундочку, милая. – Шушу отвлеклась на свой телефон. Панда-гаджет подпрыгивал на столешнице, добросовестно пропуская через себя одну вибрацию за другой. – Да, слушаю тебя, моя мартышечка. – Скорчив умилительную мордочку, Шушу слушала детский голосок на той стороне. Через пару секунд выражение абсолютного умиления резко сменилось на паническое. – Что? Нет, конечно, нельзя! Откуда вы вообще узнали мой пароль? Чего? Твоей сестричке надо оборвать все ушки, а то уж больно развешивает их ни к месту. Нет! Срочно выйдите из моего аккаунта! Божечки, не вздумайте постить свои видюшки с моего профиля! Дай трубку сестре! Уже нажала? Куда нажала? Туда нажала?!! Удали! Да все вы умеете, хихикалки мелкие! Бегом! Жми на «удалить»!
Клиент был на время потерян. Даня, оставив Шушу разбираться со своими детками, вышла из комнаты и направилась дальше по коридору. Где-то там, судя по наводке Шушу, располагались уборные. Следуя интуиции, Даня пропустила первые встреченные на пути двери в туалеты и завернула за угол. Здесь света не было вовсе. Пробравшись на ощупь по стене до следующего поворота, Даня прислушалась.
Где-то впереди были слышны отзвуки – натужный кашель и утробные постанывания, прерывающиеся одышкой. Очень тихо.
Даня остановилась напротив приоткрытой створки. По ту сторону было светло. И кого-то тошнило.
– Тук-тук. – Громко провозгласила она, вдарив по двери кулаком. – Захожу. Всем или прятаться, или не сопротивляться.
На той стороне повисла тишина.
– Зачем ты сюда притащилась, Какао?
«Ты смотри, по голосу уже меня узнает». – Даня поправила сумку на боку.
– Я работаю.
– Тебя не должно здесь… быть… – Конец фразы утонул в кашле.
– Ну, раз я все равно притащилась. – Даня громко зевнула. – То захожу.
– Это мужской туалет.
Бесстрастно пожав плечами, Даня сделала шаг назад и посветила телефоном на дверную табличку.
– Написано: «Для служебного пользования». Никакого гендерного разграничения. – Она пихнула дверь коленом и вошла внутрь. – Так что добро пожаловать, мадемуазель Шацкая.
В уборной горела только одна лампа, зато обстановка была под стать элитной гостинице. Отделка под черный мрамор, до блеска вычищенные фаянсовые раковины, емкости с жидким мылом, реагирующие на касание диспенсеры с бумажными полотенцами, четыре кабинки и писсуары.
– О, точно мужской, – изобразив простодушие, протянула Даня и перевела
Для фотосессии Якова нарядили в черную безрукавку с широким воротом и черные брюки с темно-серыми полосами, начинающимися от самых колен. Ткань брюк собиралась в складки у лодыжек, а из-под краев поблескивали застежки ботинок с крупной и на вид тяжелой подошвой. Сзади до самого пола провисали две тесьмы с серебристыми полосками по краям, а на концах крепились металлические изделия, напоминающие пряжки для ремня. Крепились ли эти «хвосты» к безрукавке со стороны спины или соединялись с брюками, Даня так и не разглядела. Длинные светлые волосы мальчишки максимально распушили и собрали в свободный хвост, при этом оставив целый скоп прядок жить своей собственной жизнью – цепляться за маленькие аккуратные уши, скользить, поглаживая, по бледным щекам владельца, щекотать нос и приклеиваться самыми кончиками к повлажневшим губам.
Яков медленно выпрямился и передвинулся ближе к стене, чтобы использовать как опору. Злобно зыркнул на Даню и вытер губы.
Запаха не было. Даня покосилась на раковину, над которой совсем недавно склонялся мальчишка. На белоснежных стенках застыли капли воды.
– Значит, только спазмы, – констатировала она. – Без рвоты.
– Диагноз пришла ставить? – Яков с трудом оторвался от стены. – Иди ты…
– Нечего выблевывать? – Даня сложила руки на груди и окинула его холодным взглядом. – Жрать просто надо. Просто. Тупо. Жрать.
– Нашлась тут диетолог. – Якова снова скрутило. Он, трясясь всем телом, склонился над раковиной. Но в итоге исторг из себя только натужный кашель.
Теперь кожа мальчишки была на пару оттенков белее природной бледности. И парочка слоев тональных основ уже не могла этого скрыть, как и общий образ: осунувшееся лицо и круги под глазами.
– Отвратно выглядишь.
Яков закрыл кран и посмотрел на свое отражение в зеркале.
– Еще тон сверху и продержусь, – буркнул он. – Шушу что-нибудь намалюет.
– Плохо спал? – Даня выдержала паузу. – Кошмары?
Рука Якова соскользнула с края раковины, но равновесие было поймано быстро.
– Тебе-то что?! Зачем пришла? Прислали? С лекарством, надеюсь? Давай сюда таблетки и уматывай.
Даня оглядела протянутую в ее сторону ладонь и кивнула.
– Да, с таблетками.
– Ну так не тормози. Мне еще работать!
– Пожалуй, я не дам тебе их.
Если бы Якову неожиданно зафинтилили в нос мухобойкой, то, наверное, у него было бы точно такое же выражение на лице.
– Чего?
– Не дам я тебе таблеток.
Брови Якова дернулись к переносице, видимо, собираясь сложиться во что-то эстетичное – изящную галочку, например.
– Совсем оборзела, Какао?
«Ух ты, шипит. Как котенок».
– Наглотаться таблеток натощак – не выход. – Ее уверенность было не пробить.
– Не натощак! Я обедал! Дай мне уже…
– Что?
– Что? – на автомате повторил Яков.
– Чем изволил пообедать? – переформулировала Даня, чувствуя, как одна за другой ее восприятие атакуют волны чужого негодования.