Проснуться ото сна
Шрифт:
— Ты все это затеял, чтобы проникнуть в дом? Но зачем?
— Не поверишь, мой дорогой Алекс, но я хочу уменьшить его состояние.
Я закрыл глаза и сложил пальцы вместе:
— Значит, все это для банального ограбления? Ты это делаешь не первый раз, не так ли?
— Мы живем на эти деньги, разве тебя что-то не устраивает? Не понимаю, откуда у тебя эти воздушные замки про нашу безбедную жизнь, деньги не могут сыпаться с неба. Чтобы их получить, ты должен приложить хоть какое-то усилие. Не поверишь, но это весело
Я представил, что среди ночи пробираюсь в дом, стараясь, чтобы меня никто не заметил, и мне стало жутко.
— Хотелось бы обойтись без этого спланированного преступления, — выговорил я, как ребенок, которого заставляют есть невкусную кашу.
— Ты пойдешь, и это не обсуждается, — сказал как отрезал. — Более того, если ты попадешься, то я не стану тебя спасать, представь, что это твой экзамен. Это поможет тебе взбодриться.
Ветер сделал зигзаг, облетая дом.
Николас встал, будто кто-то резко поставил его на ноги, и в полуобороте пристально посмотрел на меня:
— Игры закончились, впереди реальная жизнь, пора самому на нее зарабатывать.
Я остался сидеть, словно прилип к стулу.
Наступления завтрашней ночи я ждал с содроганием, меня несколько раз посещала мысль: а не убежать ли куда-нибудь на эту ночь. Но тут же здравый смысл одергивал меня и напоминал, что это может повториться. Я никогда ничего не крал, даже не допускал такой возможности.
Но Николас не шутил.
Как только стемнело, он, не дав мне опомниться, зашел в мою комнату, и постоянно подгоняя меня, не давал задержаться ни на минуту.
Когда мы вышли из дома, небо затянуло грозовыми тучами, по улице было невозможно пройти, не наступив в лужу или грязь. Стояли последние теплые осенние деньки, вскоре должна уже установиться низкая температура, превратив лужи в блестящие, скользкие зеркала, а грязь — в непреодолимые горы для транспорта.
Грозовые облака нависали над нами, угрожающе гремя раскатами грома. У меня в душе бушевали плохие предчувствия.
— Тебе даже не интересно, что мы будем изымать?
— С чего ты взял? — огрызнулся я, заранее недовольный началом ночи.
— Ты ни разу не поинтересовался об этом, — констатация факта.
И действительно, мне и в голову не пришло спросить, я был удивлен сам себе. Наперекор всем моим страхам, мы подошли к огораживающему интересующие нас владения забору — черный, матовый, он не отражал тусклый свет ночи, будто впитывая его.
Ворота были закрыты.
— Как мы попадем внутрь? — спросил я, надеясь, что все отложится на неопределенный срок.
— Ты ведешь себя как ребенок, мой любимый мальчик. Страх и переживания я чувствую с каждым твоим вдохом. В чем дело? Знаю, — уверенно продолжил Николас, не позволив вставить и слова, — что ты не в восторге от подобных развлечений, но лучше ты будешь
Он обхватил меня за талию и подкинул, я схватился за железные прутья, согнутые, украшенные железной травой и изображением каких-то птиц. Осталось только перекинуть ноги на противоположную сторону. Приземлившись на мягкую землю с пожухшей травой и разбросанными ветром листьями, огляделся. Николас оказался рядом, я даже не успел заметить, как ему это удалось. Волосы для удобства он заплел в косу и надел черные перчатки. Повернувшись, внимательно осмотрел меня, заявив:
— Оторви все блестящие пуговицы от своей рубашки.
«А не мог сразу предупредить».
Пришлось сделать все, как было велено, еще в доме было сказано не надевать верхнюю одежду.
— Прекрасно, выброси их подальше. А теперь иди вперед, я за тобой. Давай же, иди, тебе пойдет на пользу выработать полезные для дальнейшей жизни навыки. Не хочу, чтобы ты, когда покинешь нас, остался без средств к существованию и без умений добыть их.
— Ты меня прогонишь? — смысл слов дрожью передался и в голосе.
— Ты сам все видишь и слышишь, достаточно пустых слов.
Не дожидаясь меня, Николас словно растворился во тьме. Я, прилагая огромные усилия, дошел до черного входа. Друг скучал, дожидаясь меня. На улице царила тишина.
— Открывай дверь.
Я подошел, подергал замок, хоть и старый, но довольно крепкий.
— Не открывается, — дернул сильнее, прозвучал жалобный скрип.
— Так ты наделаешь слишком много шума, — отойдя к кусту, он взял железный прут, лежавший под опавшей листвой. — Я надеялся, что ты как-то подготовишься, но да ладно. Держи.
С этими словами Николас протянул мне инструмент, чуть загнутый с одной стороны. Я взял его машинально.
— Открывай, только как можно тише.
Мне показалось, что я возился с замком, по меньшей мере, минут двадцать. Не получалось никак захватить его, я пробовал тянуть, просовывая импровизированный ломик между самим замком и закрывающейся дужкой, очень нервничал.
Терпение Николаса закончилось и он, выхватив прут из моих рук, одним легким движением сломал замок. Я заморгал, не понимая, как ему удалось.
— Советую научиться. Поверь мне, это тебе пригодится в дальнейшем, — увидев мое возмущение, договорил: — и не обязательно ради проникновения в дом с целью кражи.
— Видимо, я переволновался, — оправдываясь, вымолвил я.
Николас беззвучно рассмеялся. Мы вошли внутрь.
Пространство между дверью и начинающейся лестницей было совсем крохотным, мы стояли, почти соприкасаясь друг с другом. Николас шагнул на лестницу, я поморщился аромату, заполнившему все пространство — видимо, помои не всегда выносили на улицу, а выливали прямо здесь.