Просо судьбы

Кошовец Павел Владимирович

— Ладно, что по поиску принцесс? — вся вальяжность, как и раздражение из голоса исчезли.

Ощущая неприятный осадок на душе — как некое предчувствие, «купец», тем не менее, деловито доложил:

— Есть несколько вариантов по информации, приходящей от осведомителей и сочувствующих, — криво ухмыльнулся. — В основном это очаги сопротивления в городе — в районах, где изначально было сильно самоуправление или находились военные части, которые в силу каких-то причин не успели вывести из города. Постараюсь их проверить в ближайшее время…

— Это надо было сделать ещё вчера! — вновь недовольно вспыхнул высокородный.

— Хорошо, — покладисто согласился Шимон, — я прямо сейчас отправлюсь в купеческую вотчину.

— Правильно, — успокоился «герцог» также резко, как и разозлился. — Это тебе пропуск по городу, — он подвинул по столу свёрнутый трубкой свиток.

Шимон, будто демонстрируя рвение, почувствовав окончание разговора, резво подхватился, взял пропуск и поклонился сидящему, намереваясь покинуть неуютное помещение — уж он-то точно знал, что из этой комнатки бывало не все и возвращались.

— И помни: младшая нужна живой и невредимой. Головой за это отвечаешь!.. Зато награда в случае успеха ждёт тебя немалая…

«Как

бы, не шёлковая удавка и уютное местечко на дне канала с камнем на груди», — невесело подумал Шимон. Но тут же глубоко вздохнул, набросил на голову капюшон и поспешил по улице, смешавшись с небольшим потоком куда-то спешащих озабоченных горожан — работа есть работа. Авось повезёт, и за серьёзные заслуги и преданность его оставят в живых — «деликатные поручения» имеют очень хорошее свойство никогда не заканчиваться, особенно в смутные времена. Убить его не сложно, а вот найти похожего на него, такого же хитрого, умного, действующего эффективно и неординарно, а не какого-нибудь дуболома, пробирающегося к цели кулаками и крепкой, но пустой головой, не так просто. Возможно, ему даже совсем повезёт, и он осуществит свою мечту — купит дворянство, как тот же Шакли… Новой власти нужны будут преданные, свои дворяне, прежних-то изрядно повыбили…

Глава 4

— Проклятье… — прошипел капитан, выглядывая из-за угла забора.

— Я о том же, — также тихо прокомментировал это сержант, тёмной фигурой замерший рядом.

Улица, которой они хотели проскочить, была полна вооружённых людей, и, щурясь, пытаясь в вечерних сумерках разглядеть хоть что-то, вроде бы увидел опознавательные флажки, формой напоминающие те, которые относились к северным баронствам. Вообще, на улицах столицы вдруг как-то сразу стало меньше именно стражи, при этом она была заменена на бойцов северных дружин и гвардейцев герцога РоСвейши, что наводило на нехорошие размышления. Понятное дело, что охватить весь немаленький Агробар, мятежникам имеющимися силами вряд ли бы удалось, но вот перекрыть ключевые артерии столицы они смогли. И вот сейчас их маленький отряд упёрся в очередную непреодолимую преграду. С небольшими группами, патрулирующими улицы, они бы ещё смогли справиться либо разминуться, но вот стационарные посты, усиленные арбалетчиками, тяжёлой пехотой и всадниками, расставленные практически на всех основных перекрёстках — нереально. Тем более, в них стояли закалённые в северных предгорьях и лесах, в постоянных стычках с «тёмными» и отщепенцами воины, а не собранное РоШакли чуть ли не со всего центрального Агробара (королевства, имеется ввиду) отребье, которое при случае можно было задурить зелёными повязками, по идее отличительным знаком участников переворота, а по факту, меткой всех мародёрствующих, бандитствующих — и сочувствующих им группировок, в одночасье выползших на улицы в поиске лёгкой наживы. С крайне недоверчивыми парнями с севера этот номер точно не пройдёт. Или удобоваримая верительная грамота, универсальный пропуск для своих, или в лучшем случае, несовместимый с жизнью, кусок стали в бок, в худшем же — пыточный подвал РоШакли, где ты наверняка признаешься во всём, лишь бы поскорее умереть.

И теперь им вновь предстояло искать альтернативный путь, отклоняясь от взятого на Ремесленный квартал направления. Ещё больше усложняла их передвижение взятая, вернее, купленная капитаном, хоть и отказывался Ликур, бывший конюший банкира и дядя Инессы, сухонький, но подвижный старик, живший неподалёку, от платы, телега, запряжённая флегматичным и неторопливым тяжеловозом. Но без неё было никак, и, слава Единому, что всё так получилось, ведь вопрос с транспортом всё равно пришлось бы решать — раненый Терий наотрез отказался оставаться у гостеприимного конюшего. Впрочем, как и Велья (естественно, вместе с дочерью), в категоричной форме заявившая, что пусть даже сама, но всё равно пойдёт за ними. Слегка ошарашенный её напором, РоГичи не смог отыскать в себе для неё убедительных аргументов. Возможно потому, что однажды едва не потеряв, уже и сам не хотел расставаться. Хотя в отличие от своей, нужно смотреть правде в глаза, несколько ветреной и капризной молодой жены, реально оценивал опасности пути. Так что телега им была нужна не только для раненого гвардейца, которого можно было оставить, в конце концов, в приказном порядке. Зато дядюшка Ликур, расчувствовавшийся от истории смерти своего бывшего хозяина, а также воссоединения Прейра с Вельей и Адалией, поведанной болтушкой Инесс, дал в проводники и в помощь двух своих сыновей, Акима и Хакима — крепких молчаливых парней, совсем не похожих внешне на отца, скорее, на матушку Мари, дородную и очень смешливую женщину. Главное, что племянницу оставил дома, в подтверждение своей непоколебимости, хлопнув острым кулачком по упругой попе оной, ибо Инесс так и хотелось куда-то идти, так и порывалась её душа вместе с благородной Вельей и мужественными гвардейцами. Совсем недавние ужасы были благополучно забыты, а их предстоящий поход сквозь горящий город представлялся этаким романтическим приключением. Эмоционально оттаявший Прейр едва не выругался в сердцах, выслушивая восторженно-умоляющие интонации апеллирующей к нему девушки. При этом она нет-нет, да и поглядывала в сторону стоящего неподалёку Дага, в глазах которого мелькнула смешинка, а сам он в конце концов демонстративно отвернулся, прежде этак по-молодецки подкрутив ус. Можно не сомневаться, что если они вообще выживут в этот сложный час, то бравый сержант-гвардеец непременно вспомнит дорогу к подворью дядюшки Ликура.

Покидая банковскую территорию, капитан, посоветовавшись с сержантом, проводниками и даже Вельей, спланировал несколько контрольных точек, где можно было остановиться ночью. Всё зависело от обстоятельств. Добраться до полуночи до Ремесленного квартала было бы идеально. Но сейчас, когда они сильно ушли в сторону, обходя весьма неудобно расставленные посты, предыдущий план был отправлен в глотку дракона. Мало того, они углубились в район Пьяной Слободы — в давнишние времена здесь селился бедный и разбойный люд, этакая вольная местность для низов. Городская стража предпочитала надувать щёки, не сильно отсвечивая на этих улицах — чревато. И даже короли в государственном порыве иногда пытались навести здесь порядок, вводя регулярные части, которые планомерно и скрупулёзно проходили эти кварталы, выхватывая каждого второго мужчину, каждую третью девушку, часть

подростков, ну и остальных — по мере необходимости. Рудники ведь нуждались в рабочей силе, да и во флоте ощущалась постоянная нехватка кадров, не говоря уж о борделях и прочих мест, требующих принудительного пополнения. К сожалению, эти чистки приносили временное успокоение в Пьяной Слободе, ибо свято место пусто не бывает, тем более район мог похвастать наибольшим количеством трактиров, кабаков и прочих наливаек в Агробаре. Но однажды случился грандиозный пожар, и бедные кварталы, сплошь из дерева, выгорели напрочь. С тех пор места под застройку, освобождённые очистительным огнём, имели возможность приобрести опять же пришлые, но теперь уже зажиточные разумные — городские власти постарались, выставив такие цены на участки, которые были доступны очень даже не всем, аргументируя это тем, что район находится внутри крепостной стены, и, в принципе, не так далеко от центра, а если у тебя карман дырявый и ветер в голове — иди отстраивай пригород или пополняй ряды неудачников. Так Агробар с точки зрения как простого обывателя, так и властей, избавился от рассадника преступности и беспокойства, и приобрёл вполне приличный район, где предпочитали селиться иностранцы (кстати, тут была очень развитая сеть мотелей и гостиниц). Ну, а название так и осталось — как ни пытались новоявленные аборигены на это повлиять — Пьяная Слобода.

Вся беда была в том, что в этой части Агробара, хотя бы приблизительно, могли ориентироваться сыновья конюшего. Гвардейцы же и Велья таким похвастать не могли. Но Акиму, приведшему к ближайшей гостинице, очень спокойно, но твёрдо, с каким-то акцентом (как бы не вербарским, но капитан не стал бы это утверждать стопроцентно) сказали, что мест нет, и посоветовали убираться подобру-поздорову, пока арбалетный болт окончательно не отбил охоту ночевать где-либо вообще. Что ж, хозяев можно понять: такое размытое и, честно говоря, с широким спектром трактовок, определение, как «усталые путники» по нынешним временам звучало как минимум подозрительно, а раскрывать свою принадлежность к королевской гвардии они посчитали неразумным, Жалобные интонации Вельи вызвали лишь издевательский смех и комментарий, от которого покраснела не только девушка, но и сам РоГичи. Войтех, неожиданно решивший проявить инициативу и покачать права с позиции силы, смог, благо, отделаться лёгким испугом — болт свистнул у самого уха гвардейца. И пусть он, шипя, негромко осыпал стрелка драконами — «косой» — но предпочёл делать это на безопасном расстоянии. РоГичи склонен был отнести выстрел не к промаху или случайности, а к предупреждению и демонстрации серьёзности намерений хозяев. Совершенно ясно было, что им здесь ничего не светит, кроме неприятностей. Да будь их хоть целая рота, переломить ситуацию в ночной час мирным путём вряд ли бы удалось — только бы перебудили добропорядочных горожан, так и норовящих чисто по-соседски загнать нож в спину непрошенным гостям — такая вот слава закрепилась за Пьяной Слободой со времён обновления.

Не сумев покинуть границы района, их небольшой, но осторожный и действительно крайне уставший отряд вновь направил стопы вглубь неизведанной территории — по словам Акима, частично подтверждённым Хакимом, неподалёку попытку вселения можно было повторить. Отсутствие уверенности в устах братьев не вдохновило капитана. Впрочем, иных вариантов, кроме как поиска крыши над головой, не было. Им очень нужно было отдохнуть.

В тихо поскрипывающей колёсами телеге спала измотанная Адалия, негромко постанывал раненый, на бортике, опустив голову, но так и не устроившаяся рядом с дочерью дремала упёртая Велья. На небо как-то неожиданно для этого, совсем не балующего тёплой, сухой погодой времени, высыпали звёзды. И если попытаться отрешиться от происходящего, можно было представить себя на ночном патрулировании, которых РоГичи наелся в своё время, ещё будучи рядовым гвардейцем. Яркое, но крайне беспокойное время… Нет, не выходит — тогда жизнь не прекращалась в тёмное время суток, сейчас же те, кого жизненная (или не очень) потребность выгнала на улицу, старался стать, как минимум тенью, в лучшем случае — невидимкой.

С головы отряда неожиданно послышался шум, негромкие, но явно не мирные голоса, резко посветлело — кто-то зажёг факелы, в свете которых поспешно прибывший капитан увидел неровную, но впечатляющую преграду, плотно перекрывающую эту неширокую улицу.

— Что случилось? — в полголоса уточнил у Дага, почти всё время находящегося в авангарде — лишь в случае возможного преследования он смещался назад.

— Непонятно, — неуверенно ответил тот, пристально и настороженно вглядываясь в баррикаду, под которой на этот раз замер кто-то из гвардейцев, демонстративно разведя пустые руки в стороны, и примиряющее что-то бубня, глядя вверх. — Кто-то перекрыл улицу, и когда наши упёрлись в преграду, порекомендовали убираться прочь. Как всегда в Слободе умеют дать правильный совет коренным агробарцам, — криво усмехнулся сержант. — Но так как нам деваться некуда, парни предлагают заплатить за проход, — капитан вопросительно поднял бровь — с платёжеспособностью у них было не очень (кроме, разве, имущества Вельи), о котором, не взирая на жуткую нехватку времени и опасность положения, успел позаботиться её отец. — Ну, — замялся на мгновение Даг, — они и не думали платить, рассудив так: главное подняться наверх, и если там нормальные горожане, то постараться убедить в том, что они никому не причинят вреда. Если же прихвостни Шакли, то вырезать их к дракону, — помолчал мгновение, не глядя на капитана. — Надоело уже парням красться по родному городу, будто пугливым привидениям, — пояснил, и в его голосе Прейр услышал одобрение, и хмыкнул про себя. Понятно, какие настроения бродят среди его воинов, и, представил, как двойка впереди идущих гвардейцев «рассуждают», стоя у баррикады. Да просто переглянулись, попытались представиться перед невидимым противником заблудившимися пугливыми работниками сохи и лопаты, так сказать, ввести в заблуждение, а там уже ввязаться в драку, выплёскивая накопившиеся гнев и злость. Но что-то пошло не так.

Обстановка резко менялась, улица-колодец неуловимо преобразилась: в каменных домах по обе стороны приоткрылись створки окон, света факелов прибавилось, как и фигур наверху баррикады. Да и характер высказываний, теперь уже достаточно громкий, сменился с увещеваний на угрозы.

— Обмануть решили! Взять хитростью! Вот же драконы тупые! Да перещёлкать их. Только аккуратней — вот тот плащик мне очень даже подойдёт. Шакли совсем из ума выжил, раз посылает своих недоносков ночью — они и днём путают, где рукоять меча…