Просо судьбы
Шрифт:
— Ранье? — поднял голову Прейр на Дага.
Сержант отрицательно качнул головой.
— Мёртв.
Капитан тяжело вздохнул, отчего сломанные зубы отчаянно заныли, заставив болезненно скривиться. Гвардеец фактически спас ему жизнь, а сам…
— Сколько? — глухо уточнил.
— Семеро, — сержант сразу понял капитана. — А Терий очень плох — болт пробил плечо, задел артерию и без целителя… — пожал плечами.
На его невозмутимом, с по-крестьянски крупными чертами, лице, дёрнулись уголки губ да что-то такое мелькнуло в прищуренных глазах — вроде безмолвного обещания врагам неминуемой, безжалостной смерти, что РоГичи лишь кивнул в ответ и постарался встряхнуться — ведь им, живым, ещё предстояло жить и умирать, и в этом отрезке между этими двумя точками, много драться… Так может, — мелькнула странная мысль: коль их жизни по факту всё рано им не принадлежат, стоит ли вообще переживать о таких казалось бы когда-то важных вещах, как страх, боль, смерть? Не пора ли вздохнуть полной грудью, расправить
РоГичи криво усмехнулся в усы, не обращая внимания на мгновенный болезненный укол в разбитых губах, прислушался к нарастающему шуму со стороны храма, оглядел своё воинство, и твёрдым голосом сказал:
— Так, гвардейцы, поднимаемся, помогаем раненым и уходим. Тут недалеко есть место — там, надеюсь, передохнём, залижем раны. Ну и подумаем, как быть дальше, — последнюю фразу он уже произнёс негромко, в основном адресуясь Дагу, который молча кивнул.
А у капитана отчего-то неприятно кольнуло в груди от плохого предчувствия — как там жена и дочь? Как бы из-за несносного характера Вельи они не попали в какую-нибудь беду! Только б тесть не сглупил, не дал задурить голову любимой дочери, и запер её в крепких стенах в это страшное время.
Ежи запустил пальцы в огненно-рыжую шевелюру, поскрёб голову, преследуя сразу несколько целей: пытаясь касаниями успокоить нескончаемые молоточки похмелья, а параллельно стараясь активировать мыслительные процессы… ну, так — на всякий случай, ибо ощущать себя ходячим бурдюком кошачьего дерьма совсем не хотелось — не дай Единый, в таком виде его увидит Тамара! Или… в общем, на этом постоялом дворе хватало лиц, перед которыми не стоило представать этаким придатком — или мехом — вина. Конечно, можно было отлежаться на сене, что и предпочли сделать иные гвардейцы, ведь после чудесного — иной, более точный эпитет было бы сложно подобрать — избавления от пришельцев из Архипелага, Борун, гвардейский сержант, вняв пожеланиям маркиза РоПеруши и самой наследной принцессы Лидии, дал возможность бравым королевским «чайкам» «отдохнуть». А с ними и прибившемуся после ссоры с товарищем — наёмником и вольному бойцу Ежи.
М-да, «ссора» и «товарищ» — не совсем верные определения, передающие всю глубину случившегося. «Ссора» — это ни много, ни мало, а при встрече большая вероятность лишиться головы — ну, или иной способ скорого или не очень — в зависимости от настроения оппонента — перехода в мир иной. А «товарищ»… видел он таких друзей в заднице дракона, предварительно тщательно прожаренных и прожёванных. Никаких добрых чувств к Лири он, несмотря на несколько лет совместных походов, не испытывал. Конечно, не до такой степени, чтобы в тёмном углу загнать здоровяку в спину добрую сталь (а иного способа противостоять тому, Ежи было сложно придумать), нет. Но, к сожалению, противоположная сторона вряд ли терзалась сомнениями по поводу того, каким способом умертвить бывшего товарища по команде. Дракон — есть дракон, нрав его неизменно буйный, и щёлканье по носу — отнюдь не способ решить дело миром.
Да если разобраться, что хорошего он видел от Лири? Одни зуботычины и тупые поучения, которые приходилось безропотно сносить от старшего и очень агрессивного «товарища». Когда ещё был жив Сетр, их командир, тот умел сглаживать острые углы и сдерживать необузданный нрав здоровяка. Но сейчас, когда Агробар сошёл с ума, после смерти одноглазого, после рек крови, постоянного напряжения и ощущения, что они из одной ловушки перебираются в другую, не менее безысходную, нежели предыдущая, Лири совсем снесло голову. Нападение на гоблина из дружественной команды наёмников — яркое тому подтверждение. И, если бы не Кол, третий и последний выживший наёмник в их команде, прибывшей совсем недавно в столицу некогда процветающего королевства, быть бы уже Ежи остывшим трупом (рыжий-то разумом понимал, что рано или поздно — скорее, первое — это произойдёт, но вот именно сейчас, когда он близко познакомился с одной весьма приятной во всех отношениях амазонкой, ему очень хотелось отсрочить неизбежное). Так это Кол — авторитет и боец, который, несмотря на не совсем соответствующие Лири габариты, мог противостоять не только тому, но и… — Ежи на мгновение сбился с мысли, не в силах представить высокому и высушенному, будто тарань, молчаливому наёмнику достойного соперника — всё-таки похмелье — не синоним логике, внятности и завершённости. И вообще, если бы не Кол, ещё неизвестно, слушался бы Лири местных дворян, ту же, к примеру, весьма симпатичную, но очень холодную (или озабоченную?) принцессу?
Собственно, это было единственное препятствие, мешающее толкнуть дверь и войти — боязнь нарваться на Лири. Это не трусость, — успокоил себя Ежи, это — благоразумие. Нежелание, в конце концов, портить себе настроение и усугублять своё состояние возможной неравной схваткой — вряд ли на виду у многих, очень даже влиятельных в королевстве людей и защитников Ремесленного квартала, он сможет пролить кровь — их наверняка разнимут… М-да, а ведь громиле достаточно одного точного удара.
Но ведь так хочется есть! Тягучая пустота в желудке тут же напомнила о себе — как-то вчера вечером (да и ночью) предпочтение отдавалось жидкости, нежели еде… А
Вообще, он мечтал её увидеть прямо сейчас — после решительного ныряния в нутро трапезного зала… Пожалуй, её поцелуй легко смог бы заменить кубок вина и вернуть самочувствие в норму. Впрочем, зачем отказываться от одного в пользу другого?.. Вот же дракон! — он потряс головой, но вместо ожидаемого просветления, молоточки в голове мало того, что прибавили в весе, так ещё и ускорились… Всё, если он сейчас же не вкинет в утробу добрый кусок мяса, щедро не зальёт это вином или пивом и не лицезреет рядом прекрасную девушку, то и вмешательство Лири не понадобится — сам дракон слизнёт его с земли шершавым, беспощадным языком.
И, кстати, — словно подтверждая отсутствие логики у человека, славно посидевшего накануне, мысль сделала неожиданный кульбит: амазонки вчера тоже достойно отметили благополучное завершение пиратского нашествия. Сам Ежи видел лишь миниатюрную Деметру, девушку весьма интересную и симпатичную, занимающую, ни много, ни мало офицерскую должность в небольшом девичьем коллективе, как и он, застрявшем в Ремесленном квартале, и, что самое главное, по яркости шевелюры, относящейся к одному с Ежи племени рыжих. Была амазонка в компании маркиза, и наёмнику показалась весьма, хм, расслабленной. Остальных же воинственных дев видели гвардейцы, ходившие с дружеским визитом к амазонкам, и были они полны впечатлений от брудершафтов, сопровождавших, а то и прерывавших застолье… Тамара наверняка была среди участниц (Ежи у парней решил не уточнять — ну… и сам не знает почему… да, дракон его возьми, ему не очень приятно представлять, как его(?!) Тамара целуется с хорошими, в общем-то, мужчинами, но очень пьяными и бородатыми!), не потому, что в иерархии амазонок она не просто рядовая, а десятница, и все девушки, пришедшие с ней (кроме, конечно же, Деметры) — её подчинённые. Они, между прочим, единственные выжившие телохранительницы принцессы с начала дворцового переворота. И потом, у амазонок бзик такой: доказывать мужчинам, что они не хуже, а то и лучше, при чём во всём — не только во владении оружием, но и в застольных, хм, баталиях. И Тамара, несмотря на недавнее ранение, запрет самого кардинала на потребление хмельных напитков, наверняка не ударила лицом в грязь.
Наёмник, никогда не страдавший излишней мнительностью, тяжело вздохнул, и наконец-то толкнул дверь.
Несколько мгновений он стоял на пороге, пока привыкали глаза после неожиданно выглянувшего солнышка, потом обвёл внимательным взглядом вытянутое просторное пространство с равномерно расставленными столами, большинство которых было уставлено перевёрнутыми верх ногами скамьями.
— Эй, Ежи, чё торчишь, будто травоядный дракон? Иди сюда, нальём лекарство от меланхолии…
Наёмник, повернувшись на голос, только покачал головой и хмыкнул: в любой компании, группке, отряде, обществе всегда найдутся люди, отдающиеся гулянию (имеется ввиду комплексное значение этого слова: от неимоверного количества хмельного до мордобоев, братаний, и кувырканий с тем количеством женщин, которое способен одолеть организм) всем сердцем. Это своего рода искусство: не спать, напрягать тело всевозможными испытаниями день, два — неделю, а потом накануне дежурства или иного ответственного мероприятия, встать, словно новорождённый дракон, ни разу не пробовавший на зуб человечину, и добывающий огонь, извините, пока только задом, и идти служить. Это были РоСтайн и компания. Бирон — мелкий столичный дворянин, имеющий за душой лишь меч и неиссякаемый оптимизм по поводу будущего (равно, как и прошлого и настоящего), щёголь, умеющий правильно улыбнуться хоть симпатичной крестьянке, хоть задравшей нос леди, растопить лёд сердец которых для него всегда вопрос чести. И с ним такие же неунывающие парни-гвардейцы, для которых меланхолия и нежелание открывать глотку вину — диагноз, с которым борются самыми радикальными методами, используя вместо рычагов воздействия весь арсенал от «честь» и «слабо» до «уважаешь» и «в морду». Да-да, вот так — они не стесняются использовать белые благородные рученьки для резких, профилактических, порой так необходимых действий.
Улыбка на лице Ежи непроизвольно расползлась, словно лужица в оттепель. Это то, что ему нужно: компания лёгких на подъём и язык собутыльников, не травмирующих мозг пережёвыванием сомнительных перспектив.
Направляясь к ним, Ежи отметил несколько моментов. Первый — и самый главный — Лири в трапезной нет. А гвардейцы заняли столик чуть ли не посредине зала, словно бы говоря: начальство выразило пожелание (читай: приказало), чтобы бравые вояки расслабились, вот они по мере слабых человеческих сил этим и заняты — и негоже просьбы командиров исполнять, прячась по тёмным углам. Ну и ещё одна мысль — не столь, впрочем, важная, но любопытная и для любителей статистики: Ежи так и не смог сразу определить, что тут у них: затянувшийся ужин или ранний завтрак. Лица гвардейцев были в меру бледны и розовы (в зависимости от склонности), глаза блестели и краснели в пределах разумного, языки работали с той вальяжной неторопливостью, за которой легко спрятать неминуемые в таких положениях речевые огрехи, и носами ещё никто не изучал столешницу в поисках зарытых кладов и прочих мясных подлив.
Отрок (XXI-XII)
Фантастика:
альтернативная история
рейтинг книги
