Проспать Судный день
Шрифт:
Очевидного места для сидения в помещении не было, в нем стояли лишь несколько стульев, и на каждом лежали старые книги и странные предметы. Густибус снял книги с ближайшего и переложил на другой, на котором их было не меньше и до того. Махнул рукой.
— Пожалуйста, не ждите меня. Я не люблю сидеть.
Этот парень все больше вводил меня в недоумение. А я к такому не привык. Но сел.
— Итак?
— Я с удовольствием расскажу вам про всех остальных участников аукциона по продаже вашего пера ангела,
— Я там был слегка занят, — ответил я, вспоминая наемников Элигора и огромную раскаленную тварь под названием галлу. Ночь тогда выдалась знатная.
— Отлично. Тогда, в качестве жеста доброй воли…
И он перечислил всех, кто присутствовал на аукционе, в том числе и тех, о которых забыла Эди. Выдал краткую биографическую справку по каждому. Но ни одно из имен или связанных с ними фактов не дало мне ни малейшего намека на то, где Энаита может прятать рог Элигора. И я спросил его о «Движении Черного Солнца».
— Да, я кое-что знаю о «Черном Солнце», — ответил он. — Насколько мне известно, все они — люди, но одни из самых неприятных людей в мире. Им приписывают несколько убийств и бесчисленные случаи поджогов, ограблений и других преступлений. Они фанатики с политической точки зрения, но весьма опасные. Однако ни их, ни связанных с ними людей на аукционе не было, насколько мне известно.
— А что насчет Фокси? Мистера Фокса, того парня, который организовал аукцион. О нем вам что-нибудь известно? Кто он? И что он?
Густибус слегка улыбнулся.
— Абсолютно уверен, что он именно тот, кем себя называет. Лиса.
— Э-э… это не значит, что вы считаете его сексуально привлекательным? Или он действительно, э-э, маленький хищник семейства псовых, с пушистым рыжим хвостом?
— Нет, он не простая лиса. Дух лисицы. Изначально из Японии, но вы сами знаете, как там теперь тесно стало. Есть основания считать, что он эмигрировал оттуда лет десять назад, где-то так.
— Японский дух лисицы, занимающийся перепродажей краденых сверхъестественных предметов и встречающийся с клиентами на перекрестках Сан-Джудаса?
Я пожал плечами.
— Почему бы и нет? Остальное не более логично, так что почему бы и не так?
Думаю, выражение моего лица было достаточно красноречиво, поскольку Густибус опять улыбнулся.
— Как я уже предлагал, мистер Доллар, я могу рассказать вам куда больше полезного, особенно учитывая ситуацию, в которой вы сейчас оказались. Мы заключим сделку?
— Сделку?
— О, ладно вам. Я собиратель, а не даритель.
Я пересел поудобнее, на случай, если понадобится быстро выхватить пистолет.
— И что вы хотите взамен? Можете даже не говорить — начинается на «д», потом «у», «ш» и «а».
Он покачал
— Прошу вас. Я не на той стороне. На самом деле, я ни на какой стороне, хотя каждая из сторон влияет на меня сильнее, чем мне бы того хотелось.
Он поднял с одного из подоконников толстенный фолиант и раскрыл. Страница была покрыта паутиной линий и рукописными отметками.
— Прошу, подойдите и поглядите сами.
Я пододвинул стул вперед, все еще не уверенный в том, желаю ли я находиться в пределах досягаемости его рук. Не то чтобы Густибус выглядел особенно опасным, на самом деле он выглядел тощим Санта-Клаусом, в буддийской или друидической версии, но роста он был приличного, и, судя по манере его движений, он мог действовать очень быстро, при надобности.
Поскольку до книги было чуть меньше метра, пришлось прищуриться.
— Похоже на карту Сан-Джудас.
— На самом деле, это карта всего полуострова к югу от Сан-Франциско, до самого Алвизо. Видите имена, которые там написаны?
Мне пришлось прищуриться еще сильнее. Потом я сдался и встал со стула. Карта была разделена на районы синим карандашом. В центре карты был синий квадрат, в деловом районе города, и надпись чернилами, «Масонская ложа». Ниже пометка — «ныне — „Циркуль“, бар». А потом целый список имен. Первым шло имя Нахебарот — настоящее имя моей старинной подруги, бывшей или не бывшей, Моники Нэбер. Потом пара десятков других, в том числе Сэммариэль и Долориэль. Ага, я. Я поглядел на Густибуса, удивленный тому, как сильно забилось мое сердце.
— Здесь все мы.
— Совершенно точно. Это результат многих лет работы. Если же вы обратите внимание на имена, написанные рядом с баром на Пэрэйд-Стрит, под названием «Приемный покой», то заметите, что это члены другой команды.
Я поглядел туда. Черными буквами были написаны знакомые имена. «Мокротун», «Гнилодрев», «Мокрослизень» и несколько других, большинство — обвинители от Ада. И даже Дерьмохлюп, тот обвинитель, который выглядел, как член моего фан-клуба, с которым я познакомился лишь сегодня утром.
— Я не понимаю. Что все это такое?
— Что это? Это история, мистер Доллар. Некоторые люди всю жизнь отдают изучению одной лишь битвы при Босуорте или Марафоне, другие охватывают картину глобальнее, занимаясь войной Алой и Белой Розы или Пелопоннесской. Но та война, которая захватывает мое воображение, продолжается по сей день. Война между Небесами и Адом.
— Вы историк?
Он пожал плечами.
— В своем роде. Тем, чем занимаюсь я, занимаются очень немногие исследователи, подобные мне, и впереди у нас намного больше материала, чем мы могли бы надеяться собрать. Жажда знаний не знает компромиссов и не делает скидок на слабости своих поклонников.