Проспать Судный день
Шрифт:
— Превосходно, — сказал он, когда я закончил. — И, по большей части, очень информативно. Конечно же, мне известно про лагерь Зион, но никогда не доводилось слышать об отрядах ответного удара от того, кто в них служил.
Он улыбнулся, но уже не очень приятно.
— Однако я общался с некоторыми, которые подверглись грубому обращению, побывав у них в руках. Вы припоминаете вооруженное столкновение с силами Ада в местечке у залива, которое называется Гваделупское Болото? Насколько мне известно, ваше подразделение, «Арфы», принимало в нем участие.
— Там был склад у контрабандистов, и мы нанесли удар, —
— Ды, вы правы. У меня выдалась возможность поговорить с джентльменом, который был известен под именем Эдуардо Стейнер, по крайней мере среди людей, хотя по большей части он был известен как Замораживатель, демон низкого ранга. В дальнейшем он оказался в тюрьме Фолсом в камере смертников, за участие в неудавшемся угоне, в результате которого погибли двое охранников из «Бринкса». Поскольку он был уверен, что получит новое тело после того, как нынешнее отправят в газовую камеру, и снова вернется к работе на тех же адских хозяев, он спокойно рассказал мне в деталях о перестрелке у Гваделупского Болота. Ваш лочагос Лео, судя по всему, тогда выстрелил ему в голову, и он все никак забыть этого не мог. Он, конечно же, исцелился, но шрамы остались изрядные.
— Умираю от жалости к нему.
Снова улыбка.
— Как и я, впрочем. Весьма неприятный персонаж. Но он был первым живым информатором из числа солдат Оппозиции, за очень долгое время, и, поскольку я очень хороший слушатель, он рассказал мне намного больше, чем собирался.
— Да, интересное совпадение… в своем роде, — сказал я. — Но это не совсем то, на что я надеялся, когда вы сказали, что сообщите мне то, что мне поможет.
— Это намного интереснее, чем вам кажется. Сами понимаете, многое из того, что я собираюсь вам рассказать, узнано мною от Замораживателя, хотя впоследствии я смог подтвердить большую часть этой информации от… из других источников.
Густибус продолжал стоять, видимо, он действительно не любил сидеть, но тут он подошел к окну и оперся на подоконник. Море за окном темнело, тучи становились все гуще. Одежда Густибуса, которую я сначала принял за лабораторный халат, как я теперь разглядел, была сделана из очень качественного белого шелка и была больше похожа на роскошный домашний халат. А теперь я увидел и то, что он стоял на полу босиком. И понял, что Профессор Густибус больше похож на монаха, чем на ученого.
— Я бы предложил вам налить себе стакан воды, мистер Доллар, — сказал он.
— Благодарю, пока не хочется.
— Как пожелаете. Теперь я намерен поделиться с вами парой историй.
Вспоминая это, я согласен, что зря не внял его совету насчет воды, поскольку в течение следующих минут я услышал такое, от чего у меня волосы дыбом встали и мозги вывихнулись. А еще очень-очень сильно пересох рот.
ГЛАВА 9
БУДДИЙСКО-ДРУИДИЧЕСКОЕ РОЖДЕСТВО
— Судя по тому, как вы высказывались о Сан-Джудас Тадео, вам дорог этот город, мистер Доллар.
— Правда?
В таком меня еще никто не обвинял. В смысле, ага, наверное, у меня несколько сентиментальное отношение к Сан-Джудасу, что-то вроде того, что вы чувствуете по отношению к пьющему родителю, который очень вас любит, но постоянно
— Это вполне очевидно. Но проблема в том, что вы не видите все в долговременной перспективе.
— Говорите, Проф. Я слушаю.
Снова эта легкая улыбка. Он был не то чтобы холоден или отчужден, подумал я, скорее… ну, несколько не от мира сего. Я все еще не был уверен в том, что он — человеческое существо, по крайней мере, обычное, смертное.
— Очень хорошо. Позвольте дать вам пример того, о чем я хочу сказать. В середине девятнадцатого века, в разгар Золотой Лихорадки, Берберский Берег у Сан-Франциско стал перевалочным пунктом для искателей удачи и приключений. Один парень, игрок, а иногда — и владелец салуна, поскольку права на такие заведения многократно переходили из рук в руки по воле случая, носил прозвание Португалец Джейк. Он был опасным бойцом, и говорили, что он пристрелил из своего «кольта» с перламутровой рукоятью, который он всегда носил с собой, не одного и не двоих. Со временем он занялся производством виски и нажил огромные деньги, продавая его в другие салуны. Рассказы о буйных попойках, которые он устраивал в своем особняке на Ноб Хилл, стали легендами.
— Я слушаю, но пока не понимаю, к чему это.
— Не торопитесь, мистер Доллар. Возможно, вам станет интереснее, когда я скажу, что этот Португалец Джек не только слыл отменным стрелком и человеком, которого звали «подробным каталогом пороков», но он также был известен как превосходный наездник.
— А-а. Всадник.
— Вот именно. В любом случае, он исчез во время Великого Пожара в 1906 году, и, хотя более он нигде не фигурирует, могу вас заверить, что изрядная доля активов, накопленных им в Сан-Франциско, со временем оказалась в чемоданчике у человека по имени Сайрус ван Лейдекен, или «Майора», как все его называли, служившего в армии во времена осады Форт-Каноза, во время американо-испанской войны. Майор ван Лейдекен занялся оружейным бизнесом, но вместо того, чтобы разворачивать его в Сан-Франциско, решил переместиться чуть южнее, в небольшой, но бурно растущий городок Сан-Джудас.
— Не был ли этот майор ван Хрен-знает-как, по случаю, также исключительно хорошим наездником?
Густибус кивнул.
— У него в собственности были отличные лошади, и он очень о них заботился. Одна из его лошадей выиграла скачки «Прикнесс», а от его жеребцов ведут родословную лучшие кони на побережье Залива. Он построил большой особняк в поместье площадью в несколько сотен акров, на холмах, ныне именуемых Этертон-Парк, и стал одним из основателей города Сан-Джудас, такого, каким мы видим его ныне.
— В 30-х годах двадцатого века ван Лейдекен умер, по крайней мере, так рассказывают. Его сын, который, по всей видимости, жил за океаном, прибыл сюда, дабы вступить в права собственности семейного предприятия. Его звали Яспер ван Лейдекен, и сходство молодого человека с отцом было просто поразительно.
Ван Лейдекен-второй расширил семейный бизнес, распространив его на многие сферы, в том числе — на зарождавшуюся тогда авиакосмическую промышленность, благодаря которой впоследствии возникнет район, называемый ныне «Кремниевой Долиной». Позже, судя по всему, он вступил в партнерские отношения с неким предприятием, называвшимся «Валд Фэмили Траст». Это имя вам знакомо, я уверен.