Просроченная виза
Шрифт:
– А другие охранники? Тут же один из них дал показания?
– Дать-то он дал. На своего начальника. А тот категорически все отрицает. Не давал, говорит, никаких указаний на слежку за женой Силина. Врет, мол, этот Свешников, наверняка проявил собственную инициативу. Баба, мол, понравилась. Ну а нам им и предъявить-то нечего. Срок, отпущенный на предъявление обвинения, кончается, придется отпускать. И извиняться. Ничего не поделаешь. У подольских к «вихрям» этим тоже претензий нет: охраняют, пока в криминале не замечены.
– А между прочим, сегодня, насколько мне известно, – Меркулов
– Я этого не знал, – протянул Платонов и с укоризной посмотрел на Турецкого с Грязновым.
– И немудрено, – сказал Александр, – мы сами практически только что узнали. Но этим вопросом, я думаю, пока должно заняться первое РУВД, по месту жительства, а там посмотрим. Похоже, все-таки дым – из одной трубы.
Меркулов оглядел присутствующих, резко подвинул папку в сторону Платонова и твердо сказал:
– Продолжайте расследование. Корнильцеву, – он имел в виду областного прокурора, – я позвоню и сообщу о своей полной поддержке.
– Вот это ты – молодец, – негромко, словно про себя, заметил Турецкий.
– Что? – резко спросил Меркулов.
– Ничего, это я так, мысли вслух. Нет, Константин Дмитрич, мы вас полностью поддерживаем тоже. Но кто же у нас такой нетерпеливый, если не секрет?
– Секрет, – бросил Меркулов. – И заседает этот «секрет», скорее всего, в коммерческом банке «Деловой партнер». Но я этого вам пока не говорил. Следователи свободны, ты, Вячеслав, останься. Где твой Шацкий?
Выходя, и Турецкий, и Платонов как-то дружно обернулись, услышав эту фамилию. Александр удивленно уставился на Грязнова. Но Вячеслав лишь кивнул ему с улыбкой и ласково помахал согнутой ладонью.
– Сейчас он будет здесь, – сказал Косте, когда дверь закрылась. – Между прочим, у меня очень сильное подозрение, что речь у вас может пойти именно об этом фигуранте, только что упомянутом тобой. Не уверен, что мне нужно присутствовать при вашем разговоре. Ты, Костя, умеешь располагать людей, а я этим качеством далеко не всегда обладаю. К тому же я не испытываю к нему ни малейшей приязни.
– Да? Ну смотри, как знаешь. Только далеко не уходи… А знаешь что? Я предложу ему записать всю нашу беседу на магнитофон. Как считаешь, откажется?
– А ты сразу предупреди его, что второй беседы уже не будет.
– Ты думаешь, даже так?
– Так он же под топором ходит! И понимает это.
– Ладно, скажи Клавдии, чтоб принесла мой магнитофон и проводила сюда этого Шацкого. А ты посиди у приятеля, я потом позвоню.
В кабинете Турецкого Грязнов застал и Платонова. Александр листал дело, Платонов курил. Они явно дожидались его.
– Ну что вы, ей-богу, как дети! – пожал плечами Грязнов. – Я его поставил перед альтернативой: или – или. Или мы будем его защищать, или пусть его стреляют к такой-то матери. Он выбрал первое. Но с моим условием, что ему придется хорошенько покаяться. Иначе номер не пройдет. Вот и вся игра. А теперь мне надо сделать несколько важных звонков.
И уже не обращая на них никакого внимания, Грязнов вынул трубку «мобильника» и стал набирать первый номер.
– Татьяна Кирилловна? Я
– Но, Вячеслав Иванович, – попробовала было возразить Татьяна, – я хотела…
– Это все потом. Сейчас к вам зайдет Саватеев, с ним и поедете. Позже созвонимся… Так, – Грязнов отключился и снова стал набирать цифры. – Николай? Как там у вас дела? Я имею в виду Иосифа Ильича…
Николай стал рассказывать, а Грязнов молча слушал, рассеянно поглядывая на притихших следователей.
– Идентифицировали?… Как? Молодцы, мужики!… Слушай команду. Забирай его опять – и катите на Комсомольский, Татьяна Кирилловна покажет. Пусть старик глянет своим опытным глазом на предмет возможного похищения. А ты поспрашай в подъезде и рядом, может, кто что видел. Татьяна расскажет. Давайте, мужики, с Богом!… – И, снова отключившись, развел руками: – Ну молодцы! На «тэтэшнике» пальцы знаете чьи? Ну того, которого Шацкий с перепугу завалил? Васьки Карася! Василий Егорович Карасев, семьдесят второго года, две судимости, первая по малолетке, вторая по триста тридцать восьмой – дезертирство с оружием. Состоял в щербинской бригаде. Я смотрю, все концы ведут к Синему. Это уже не случайность, господа.
– Но ведь трупа, как я понимаю, никто, кроме господина Шацкого, так и не видел? – спросил Платонов.
– А проверить его уже в наших силах, – возразил Грязнов. – Сделаю-ка я еще один звоночек… – И снова манипуляции с трубкой, ожидание ответа. – Здравствуй, Владимир Александрович! Мое почтение, товарищ полковник. Не успел поблагодарить за одну помощь, Володя, как вынужден снова склонять седую голову в поклоне…
– Да ладно тебе! – весело ответил полковник Кондратьев, начальник оперативного отдела РУБОПа Московской области. – Сам знаешь, стараться для своих – одно сплошное удовольствие. В чем проблема, Вячеслав?
– Ты будешь сильно смеяться, Володя, но у нас тут пропал, понимаешь, труп.
– Ты серьезно?!
– Еще как! Он бы и не нужен, но сидит в нем пуля, которую хотелось бы идентифицировать, чувствуешь? А почему именно к тебе звоню? Так вот, понимаешь, все указывает, включая «пальчики» на его оружии, что был то Карасев Василий Егорович, семьдесят второго года и дважды судимый. А последнее место службы – щербинская бригада господина Грызлова, то бишь Синего. Вот я теперь и остерегаюсь, как бы парня не зарыли без нас. Вся надежда на тебя.
– Записал, Иваныч. Еще что?
– А еще? Интересует меня подольское охранное предприятие «Вихрь». У тебя там, случаем, никого нет?
– Дай подумать.
– И долго?
– Постараюсь быстро. Всех благ.
– Вот за это я был бы вам очень благодарен, Вячеслав Иванович, – сказал Платонов.
– Не стоит благодарности, одно дело делаем. Костя Шацкому пятнадцать минут всего отпустил, а я смотрю, уже за полчаса перевалило.
– Ну ладно, я тогда поеду? – спросил Платонов у Турецкого.