Просроченная виза

Незнанский Фридрих Евсеевич

– Сегодня же вывезем подальше. По частям.

– Правильно… А братца я твоего вспомнил вот почему. Представь себе, прилетели мы в Амстердам, хорошо поужинали, выпили и отправились – куда? – конечно, в Красный квартал! Идем, а вокруг витрины с красавицами из всех частей света. Выбирай себе любую. Батюшки! А это кто? Тут ты и говоришь: смотри, батоно, узнаешь нашу Элину? А что, не исключено, что мы даже зайдем к ней, вспомним наше Успенское… И главное в чем? Все довольны. Каждый своей судьбой.

– Ты прав, батоно, хороший товар не следует портить… Ну что, тогда я пойду? – Чартхилава неожиданно легко поднялся.

– Вот смотри, Гоги, – остановил

его движением руки Олег. – Мы с тобой только что обсуждали проблему, как не совершать глупых ошибок, верно? Не отвечай, слушай. Ты уверен абсолютно, что никто не видел, как увозили из офиса этого Семихатько? Не можешь быть уверен, потому что не сам поехал, а послал своих амбалов, так? Значит, что теперь ты должен сделать?

Чартхилава молчал, преданно глядя на хозяина. Он чувствовал свою вину, но не мог понять пока, в чем она заключается.

– Ты вчерашним числом оформишь ему командировку… скажем, на Урал. К нашему другу. Поездом поедет, летать он, помню, не любил. Значит, приобретете билет, честь по чести проводите, машина там, прочее, чтоб все путем. И чтоб ты лично его провожал, а тому были свидетели. Теперь понял?

Гоги облегченно вздохнул.

– А в холодильных камерах не надо подолгу держать лишние предметы.

Гоги изобразил на лице подобие улыбки.

Глава шестнадцатая. ПОГОНЯ

От Генеральной прокуратуры до здания Совета Федерации, то есть до нашего российского сената, две минуты ходу. Пересек по диагонали Большую Дмитровку и вступил под сень плавно колышущихся знамен субъектов Федерации.

Александра Борисовича встретил на контроле референт господина губернатора Антона Васильевича. Сам сенатор находился дома, но не в губернии, как решил было Турецкий, а в своей новой квартире в Митине. По причине легкого недомогания, связанного с обычным насморком. На уральских холодах болезни такого рода даже и во внимание не принимаются, а здесь, в столице, с ее гнилым климатом, постоянными оттепелями, слякотью и магнитными бурями, приходилось внимательно следить за собственным здоровьем.

Губернатор готов был встретиться с «важняком», но, как всякий занятой чиновник верхнего эшелона, желал предварительно знать причину беседы, основной круг вопросов, подлежащих обсуждению, ну и, естественно, иметь под рукой необходимые материалы для аргументации тех или иных положений. Словом, следовало подготовиться к важной встрече. Вот референт и желал знать суть интересов Генеральной прокуратуры, чтобы его шеф выглядел максимально достойно.

Следовало также определиться и с местом проведения встречи. Тут тоже имелись свои тонкости. К примеру, появление следователя в приемной губернатора на Урале, даже такого важного и хорошо известного в определенных кругах, как Александр Борисович Турецкий, воспринималось бы окружающими совершенно иначе, чем то же самое, но в кабинете в Совете Федерации. Другие глаза, иные мнения.

Точно так же, в совершенно негативном ключе, было бы воспринято и посещение сенатором кабинета того же Турецкого в здании на Большой Дмитровке. Есть вещи, которые совершенно не нуждаются в афишировании. Поэтому Антон Васильевич предложил выбрать какую-нибудь нейтральную территорию, якобы разговор состоялся случайно. Впрочем, он готов пригласить следователя и к себе, в Митино, если интерес того не носит абсолютно официального и конфиденциального характера.

С местом определились быстро: Турецкий не возражал против Митина. А вот круг обсуждаемых вопросов он совсем не хотел заранее

обговаривать с референтом. В деле и без того, вероятно, немало лишних глаз и ушей. И он сказал, что, ввиду того что информация пока носит закрытый характер, он готов немедленно обсудить ее по телефону лично с губернатором. А там уж его дело: захочет ли он посвящать своих помощников в суть вопроса.

Референт все правильно понял, набрал номер телефона своего шефа, передал «мобильник» Турецкому и тактично покинул кабинет.

Рокочущий голос губернатора Турецкий узнал сразу. Передал личный привет от Меркулова и тем с ходу установил как бы равные отношения. Речь, сказал он, касается одного вопроса: уральского транша и тех неприятных проблем, которые возникли в связи с ним в последнее время.

Губернатор, видимо, не очень «врубался», что за проблемы могли возникнуть. Но и Турецкий не стал ничего расшифровывать. Он назвал лишь фамилии Геллера и Шацкого, добавив, что последний стал жертвой убийц. Кто они – этот вопрос и надо обсудить. И принять соответствующие меры, поскольку о самом транше, кажется, вообще уже речи не идет.

Сказать, что губернатор был ошарашен, значит ничего не сказать.

– Как?! Исчезли пять миллиардов?! Да вы что такое говорите!…

Турецкий не стал дослушивать, что сделает со своими советниками губернатор, если сказанное есть правда. Он просто попросил его сбавить тон и назначить время. Губернатор запнулся. Это было естественно, ибо без Артура Геллера он владел информацией лишь в пределах необходимого. Придя в себя, он сказал, что срочно вызывает в Москву помощника по экономике и… соответственно, Турецкий будет немедленно проинформирован о встрече. Имея в виду, что сегодня уже конец рабочего дня, можно предварительно условиться на завтра, скажем, на двенадцать дня.

Все это было произнесено как-то торопливо и не очень связно, будто господин губернатор так и не вышел из шока, в который его вогнал следователь своим сообщением.

Но обсуждать эту сторону вопроса Турецкий с референтом не стал. Сказал лишь, что встреча состоится завтра, а информацию на этот счет молодой человек может получить лично от своего шефа.

Турецкий простился и ушел к себе, в прокуратуру. И там до позднего вечера делал необходимые выборки из материалов следствия, с которыми собирался познакомить губернатора. Мысленно представляя себе этого человека, с которым до сих пор накоротке Турецкому встречаться не приходилось, он сильно сомневался в том, что Антон Васильевич сам замешан в этой темной истории. А может, просто верить не хотелось, что настолько все прогнило в государстве, где каждый готов уже сам у себя воровать…

Впрочем, завтрашний день все покажет. А что Геллера губернатор вызвал, это прекрасно, не надо будет искать, лететь на край света.

Интересная складывается ситуация, думал Турецкий. Цепочка Геллер – Шацкий – Авдеев должна же куда-то привести? И если в ней вырвано срединное звено, то, значит, в том и заключалась идея: обставить кражу таким образом, чтобы все концы в воду. И если это именно так, то следующей жертвой должен стать Артур Геллер. Смерть двух посредников полностью развязывает руки Авдееву. И, кстати, свидетельские показания юрисконсульта Семихатько здесь могут сыграть решающую роль, когда придется брать банкира за жабры. Турецкий был просто убежден, что это предстоит сделать. Когда – другой вопрос. И он не зависит ни от его желания, ни от настойчивых требований Константина Дмитриевича Меркулова. Кому-то ведь нужен именно этот банкир, этот «деловой партнер»…