Простая игра
Шрифт:
— Все, что есть… — начал он уныло, но, увидев сдвинутые брови, закончил бодро с широкой улыбкой на пол-лица. — Лучший товар! Берег для себя, но ради высочайшей просьбы… Госпожа будет довольна!
Неожиданной встречей Яна действительно была довольна. Когда-то она имела приличные деловые отношения с хозяином лавки, настолько длительные, что посчитала будто репутация для того станет выше денег. Просчиталась… «Торгаш — это не ремесло, это состояние души,» — подумала она и оглянулась. Рядом с лотками не было никого, хозяин выглядывал одним глазом из-за двери, над которой красовалась вывеска «Давидофф».
Яна
Оставшихся купюр вполне должно было хватить на нехитрую помывку, но где было найти то самое место, в котором можно было попариться и расслабиться под струями теплой воды? Спрашивать прохожих было последним делом, которое она решила отложить на самый крайний случай.
Через десять минут блуждания по улицам, Яна поняла, что, к сожалению, этот крайний случай настал. Она перегородила дорогу солидному мужчине с портфелем и, изобразив саму любезность, поинтересовалась насчет местонахождения помывочного учреждения.
— Баня? — переспросил мужчина, внимательно окинув ее взглядом с ног до головы. — Вон на той улице то, что ты ищешь.
Сохраняя доброжелательный вид, Яна поблагодарила, а сама подумала, что уже наполовину вымылась — мужик словно языком облизал. Правда, от такой «мойки» хотелось отмыться еще сильней.
Повернув в проулок, Яна вскоре заметила красивую вывеску «Сауна» с указателем во двор. Еще раз «поблагодарив» делового мужика, но уже недобрым словом, она рассудила, что лучшее враг хорошего, и тратить драгоценное время на поиски чего-то более приличного не стоит. Яна смело свернула во двор и через минуту стояла перед красивой дверью, частично декорированной цветным стеклом. Дверь подалась неожиданно легко, как будто ее ждали, и из помещения пахнуло теплым запахом нагретого дерева. Ноги мягко ступили на ковровую дорожку с длинным ворсом, а навстречу поднялся высокий лысый мужчина с плечами, как у борца.
— Ну наконец-то! Где остальные?
Яна еще не успела сообразить что к чему и, кивнув головой в сторону двери, просто пожала плечами. Лысый поморщился, ткнув пальцем в коридор:
— Тебе туда.
Когда она уже почти прошла мимо, он поймал ее за руку:
— Стой! Десять процентов, не забыла?
Яна согласно кивнула и, наконец, смогла спокойно пройти дальше. В указанном закоулке была единственная дверь, плотно сбитая из пиленных толстых досок с большой грубой деревянной ручкой. Ручка была затерта многочисленными посетителями, отчего даже потемнела в том месте, за которое берутся руками.
«Все равно мыться», — подумала Яна, стараясь все же схватиться чуть повыше неприятной засаленности. За дверью ее появление встретили с ликованием трое пузатых мужиков, замотанные простынями подобно римским патрициям. Они восседали за столом, уставленным пивными бутылками и большой тарелкой с красными раками. «Покрасневшими от стыда», — прокомментировала про себя Яна и, довольная своей шуткой, широко улыбнулась.
— Эй, а почему ты одна? — хмуро спросил один, со смешной шапочкой-колокольчиком на макушке.
— Вынуждена вас огорчить, — Яна поставила пакет в угол, сняла и поставила рядом ботинки, а потом дернула
— А по какой?
— По сугубо утилитарной. Кстати, — Яна кинула мужикам на колени комбинезон, — простирните пока я в парилке поваляюсь, хорошо? Все равно бездельничаете. Только выжмите хорошенько, у него ткань очень толстая. А я даже с вас денег брать не буду.
С этими словами она скрылась за тонированной дверью из толстого стекла, оставив всю компанию в недоумении.
— Я не понял, — прервал молчание один из них, — кто кого, собственно, вызывал? Чета мне казалось, что мы в сауну шли, а оказались в прачечной. У вас нет странного желания пойти и простирнуть эту чертову тряпку?
— Именно так. Вроде как понимаю, что глупо, а как будто мне это надо и прямо вот позарез.
— Мужики, хватит распинаться. Глаза боятся, а руки делают. Чем стирать будем, кто-нибудь шампунь брал?
Ментальная победа над тремя разомлевшими от алкоголя и жары мужиками далась Яне еще легче, чем над цыганкой. Ей даже стало немного неловко перед ними за свое наглое вторжение. От настойчиво предлагаемых денег она отказалась, надела обновки, а комбинезон сложила и засунула на их место в пакет. Пожелала всей компании вести здоровый образ жизни и выскочила за дверь.
Лысый администратор снова завел речь про процент, за что и поплатился. Яна, злорадствуя в душе, заставила его выгрести всю наличность и забрала ту самую десятую часть, о которой он неосторожно напомнил.
На улице она распушила волосы и просто некоторое время неторопливо брела, подставив лицо солнечным лучам. «Да, знаю, что время идет, но волосы должны просохнуть!» — оправдывала она себя. Вспомнив о маникюре, Яна подумала, что волосы могут досохнуть и в салоне, но тут же позабыла об этой мысли — ноги сами привели ее к полицейскому участку.
***
Капитан полиции Вероника Быстрова перечитала еще раз набранный текст на экране и бросила долгий взгляд на визитера. Здоровяк в военной форме с погонами старшего лейтенанта чувствовал себя на офисном стуле неуютно. Стул был для него явно мал, но главная беда была в том, что его расшатанная конструкция ходила под массивным телом ходуном, заставляя балансировать и держаться в постоянном напряжении. Лейтенант вытер тыльной стороной ладони выступившие бисеринки пота на лбу:
— Жарко здесь у вас.
Принтер загудел и из него показался листок с набранным капитаном протоколом.
— Перечитайте и подпишите, — сухо произнесла Вероника, протянув его военному.
— Да что там, можно и подписать… Поймите, я не держу на нее зла, но начальство приказало… Комбат так и сказал, что, если найдут ту девицу, то расцелует ее лично, и в штат возьмет вместо четырех дурней. Кхм… Это он про нас так выразился. Точнее, не так, конечно, но мне неприлично повторять, понимаете?
— Догадываюсь. Значит, вы утверждаете, что некая субтильная девица отделала четырех здоровых мужиков так, что им пришлось выползать из кафе на карачках и, если бы не армейский патруль, вызвавший дежурную машину, четыре тела так бы и валялись на ступеньках, позоря не только офицерскую честь, но и честь армии, к которой они имеют несчастье принадлежать? Простите за эмоции. Вырвалось.