Прости им…
Шрифт:
Мог бы и сам сообразить, что духовное и эмоциональное — одной природы, информационной.
— Ну, и где ты шалтай-болталась все это время? — поинтересовался я старательно спокойно, будто она вернулась с недолгой прогулки. — Начальство тут в неадекват ушло.
— Да знаю я, — кивнула она деловито. — Потому и вернулась, чтобы тебе существование не усложнять…
Помолчала чуток, рассматривая меня, и заявила:
— А борода тебе идет: не пацан, но муж, достойный… внимания.
При других обстоятельствах я был бы вдохновлен сим признанием, но сейчас мне
— Ерунда! — отмахнулся я. — Побреюсь — опять не буду достоин.
— Сдается мне, что ты теперь изнутри бородатый, — хихикнула она.
— Уходишь от вопроса, Елена Владимировна! Где была?
— Это невозможно объяснить, — призналась она уже серьезно. — Это надо пережить… Что я тебе и предлагаю сделать прямо сейчас… Освобождай меня, выводи из эксперимента. И пока установка под нашим контролем, ты пройдешь моим путем. Вернее, своим, но в ту же сторону. И обратно. Я буду тебя ждать. А то я могу лопнуть от невозможности обсудить то, что теперь знаю.
— Это не страшно? — глупо ляпнул я. Ляпнул, потому что, на самом деле, никакого страха не испытывал, а можно сказать, бил копытами от любопытства и нетерпения.
— Не бойся, мальчик, — вдруг изрек лик с экрана, — я тебя встречу… поцелуем…
Язык мой балаболил, а руки делали дело, выводя Леношу из эксперимента. Конечно, основную часть вела автоматика, но человеческий пригляд за ней никогда лишним не был. Впрочем, все шло по регламенту.
Примерно через час я освободил ее от датчиков на теле, и Лена с явным удовольствием поднялась, потирая ладонями тело.
— Отлежала чуток, — призналась она.
А ведь могли образоваться и пролежни, если бы не был предусмотрен специальный вибромассаж на лежанке и звуковой массаж от встроенных источников.
А может, и не могли, если это световое и духовное все держало под контролем. Кстати, Лена встала и отключилась от аппаратуры, а лик все так же ехидно светился на экране. Чудесны дела твои, господи…
— Может, тебе массажик провести, — деловито поинтересовался я.
— Я те проведу! — хмыкнула она и погрозила пальчиком, потом показала головой на лежанку: — Ложись давай!
— Уже?.. Ты погоди, — понял я. — Мне сбегать кой куда надо, а то оконфужусь тут в бессознанке.
— Беги, дурень! — разрешила Лена, пробормотав вслед: — Какая ж тут бессознанка? Сплошная беспросветная сознанка.
А у меня в процессе справления нужды вертелись в голове строки Вознесенского:
«Душа — совмещенный санузел, Где прах и озноб душевой…»Только не душа — совмещенный санузел, про нее мы ничего толком не знаем, а сам человек… Некоторые и не совмещенный вовсе, а типичное отхожее место… Душик еще, что ли, принять напоследок, дабы чистым предстать?.. Душ не душ, а руки и морду помыл.
— Ну, все? — хмыкнула Лена. — К делу…
Я начал раздеваться, и тут обоняние принялось подавать мне тревожные сигналы…
— Нет, Ленош, — решительно заявил я. — Я так не могу!
— Лучше не надо, — принюхавшись, согласилась она. — Спасибо, что подумал об этом. Иди, только быстро.
Наш санузел был не совмещенный, а смежный — с отдельными дверями для каждого функционала. Я помылся, вытерся, а одеваться не стал — что уж там… Будто мы не любовники. А время дорого.
— Хорош, — одобрила Лена и подтолкнула меня к лежанке.
Телу было удобно.
Она ввела мне в вену нанодатчики, и, пока они распределялись по организму, оборудовала меня с головы до ног макродатчиками — и контактными, и бесконтактными. Слава инженерам — сейчас для снятия электроэнцефалограммы не требовалось вводить в мозг электроды. Все, что имеет изменяющийся электрический потенциал, излучает, и измерение этих излучений — задача уже научно-техническая, на данный момент решенная.
Лена запустила программу тестирования аппаратуры и подмигнула мне заговорщицки.
— А ты что, так и будешь голышом тут сидеть? — по-хозяйски поинтересовался я.
— А что?
— Да тут быки в камуфляже временами шастают… Им вредны такие зрелища.
— Жадина… Ладно, тебя отправлю в мир иной, облачусь в халат. Потом, если все нормально будет, а оно будет нормально, переоденусь в свое. Пока предоставлю тебе возможность унести с собой мой прекрасный образ…
Унес, не надорвался. После психопаузы, которой не почувствовал, но знал, что оная существует, первое, что я увидел, был ее светящийся образ во всей ошеломительной красе. Не только «светлый лик», который на экране выглядел на несколько порядков тусклей, но и все остальное, что я впитал взором, уносясь.
Я даже не покосился на оставленную духом собственную живую плоть. Мне сейчас, чтобы попасть в мир иной, надо зацепиться за память о прошлой смерти давно уже мертвой плоти. Из живой — туда пути нет. Хотя сие — более позднее объяснение, в тот момент я об этом не знал. Я не мог оторваться от созерцания Световой Леноши и не мог не броситься к ней. Это даже не магнит, а Светлый Коллапсар.
— Ух, облобызаю! — успел я услышать издевательскую телепатограмму и меня поцеловали…
— Жив, Ромашка? — услышал я заботливое вечность спустя.
— Уж и не знаю, как это у вас называется, — ответил я, выныривая из нирваны. Хотя нет — нирвана, теоретически, — вечное бесчувствие, а я был в вечном блаженстве, жаль, так недолго. — Жив ли, мёртв ли или ни жив, ни мертв?
— Недолго? — усмехнулась Светлая Леноша, услышав мои сетования. — Век прошел, однако, человеческий.
— Как это? Я не вернусь в свое время? — честно испугался я.
— Смотря, кто есть ты? Ромашка вернется на свою грядку. Во-первых, здесь свои законы времени, во-вторых, век прошел не с твоей, а с его смерти, — мысленно отослала она меня к тому, кто стал проводником моим в этот мир. И тут я его почувствовал во всей глубине. И весь мой духовный оргазм, как корова языком слизнула… И лепешкой сверху припечатала.