"Прости, любимая, так получилось..."
Шрифт:
Они любили друг друга неистово и безудержно, вопреки воле её родителей, которые считали начинающего художника не слишком подходящей партией для привыкшей к роскоши дочери. Очаровательная Кора обожала верховую езду и дорогие украшения…
Дэн снова принялся за спасительный коньяк, но ни первый, ни второй бокал не помог воссоздать в памяти чёткий образ любимой.
— Прости меня, прости… — вновь и вновь повторял он, доставая из тайника резную шкатулку. — Нет уж, Макс, их ты точно никогда не получишь, — криво ухмыльнулся он, когда алкоголь уже привычно начал туманить
Художник трепетно перебирал пальцами фотографии и письма, которые вынул из шкатулки.
Вечно летающей в облаках Коре в век интернета, электронных почтовых ящиков и смс, казалось невероятно романтичным писать бумажные письма на рифлёной гербовой бумаге. Её «Ромео» улыбался и с удовольствием потакал ей в этом. Девушка неизменно восхищалась и радовалась, как ребенок, находя его ответы, написанные изумительно красивым каллиграфическим почерком, в дупле старого вяза в парке особняка её отца. Дэну навсегда врезалось в память, как восторженно заблестели глаза любимой, когда он предложил ей побег. Если бы он знал тогда, чем всё это закончится…
От рвущих душу воспоминаний ему вновь стало душно. Художник судорожно дернул за ручку, открывая окно, и в мастерскую радостно ворвался промозглый осенний ветер. Сквозняк тут же распахнул дверь, пронёсся вихрем, разбросав все бумаги и растрепав черные, как смоль, волосы Дэна. А одну фотографию стремительным потоком воздуха выдуло в коридор. Она плавно спланировала вниз и улеглась на паркете у витой ножки изящного столика. Уже изрядно пьяный Ривенхарт, раздраженно заперся на ключ и принялся ликвидировать последствия налетевшего «урагана», торопливо пряча сокровища обратно в шкатулку, пока не вернулся управляющий и не спалил его за этим занятием. Поглощенный сокрытием улик, пропажи ценного фото он так и не заметил.
Полина, расстроенная серьезной размолвкой с дядей, а еще больше — невозможностью повидаться с Роджером, утешала себя чтением захватывающего любовного романа с кипящими, как раскаленная лава, страстями, и пила какао с зефирками. Когда благородный пират красавец и сердцеед Фернандо Альварес с голым мускулистым торсом прижал к себе трепещущую юную Кончиту, зефирки неожиданно кончились. Без них погружаться с пучину страсти было не так сладко. Девушка отложила книгу и с сожалением взглянула на пустую тарелку.
— Ну вот, а у Патрика на кухне их целый пакет, — вздохнула она. — Надо было сразу весь утащить. Потом отнесла бы, что осталось.
Поскольку салфетка, которую Полли использовала вместо закладки, торчала только посередине книги, а лихо закрученный сюжет романа стремительно развивался, заставляя впечатлительную читательницу нервничать и кусать зефирки чаще, то шансов на то, что пришлось бы что-то нести назад, было не так много.
Лишать себя удовольствия не хотелось. Выглянув из своей комнаты и осмотревшись по сторонам, девушка, включив фонарик мобильника и стараясь ступать как можно тише, отправилась на охоту. Вылазка в ночи на кухню напомнила Полине любимый эпизод. Она представляла себя отважной
Когда Полли приблизилась к комнате подружки, гулкую тишину уснувшего особняка нарушили жалобные всхлипывания. Девушка приложила ухо к двери и прислушалась. Так и есть! Хлюпали носом именно там.
Полина постучала и, не дожидаясь ответа, просочилась внутрь.
— Сейчас же говори, что случилось? — потребовала она, усаживаясь рядом и обнимая горько рыдающую подружку.
— Он сказа-а-ал… — уткнувшись Полли в плечо, с подвываниями протянула Лия.
— Кто «он»? И что он сказал? — любопытная девушка засунула непослушные кудряшки за ухо, видимо, чтобы лучше слышать.
Наговорить чего-нибудь эдакого запросто могли оба: и хозяин, и управляющий. Полине осталось выяснить — кто из них двоих и чем так сильно обидел пока ещё не привыкшую ранимую новенькую.
— Он сказал, что я хотела их присвои-и-ить, — Лия подняла заплаканное лицо в тёмных потёках туши на щеках и пожаловалась, то и дело шмыгая носом: — Понимаешь, Полли, получается, что он назвал меня воровкой. Я его ненавижу-у-у! — вновь завыла она, утыкаясь распухшим носом в пижаму подружки.
— Да кто он-то?
— Господин Ривен, — глухой всхлип, — харт, — всхлип. — Я думала, что еще секунда, — всхлип, — и он оторвёт их у меня вместе с ушами-и-и.
— Серьги? — догадавшись, ахнула Полина и тут же вспомнила подслушанный под окном разговор.
Лия кивнула и ещё сильнее разрыдалась.
— Ой, тогда погоди плакать, — заговорщически прошептала Полли. — Мне кажется, что дело тут совсем не в тебе. Во всяком случае, господин Ривенхарт и Макс из-за этих серёг чуть не подрались. Я тебе сейчас такое расскажу…
========== Глава 52. ==========
Любопытство взяло верх, и Лия, спешно вытерев слёзы, но всё еще продолжая шмыгать носом, переспросила:
— Чуть не подрались?
— Ага, — кивнула Полли. — Скандал был жуткий. Господин Ривенхарт так кричал, что я думала — стены рухнут.
— Ничего удивительного, — обиженно буркнула Лия. — Похоже, это его обычное состояние.
— Да нет, он вообще прикольный. Только на него иногда накатывает... такое, — Полли неопределённо покрутила рукой в воздухе.
— Да... прикольный, — Лия снова чуть не расплакалась, вспомнив сегодняшний вечер, и чувствовала себя обманутой.
— Да ладно! Ты понимаешь, что это значит? Что у него там — какая-то ТАЙНА! — Полли сделала большие круглые глаза. — Кто эта Кора? И почему «память»? Она что, умерла? Ну Лия, ну ка-ак интересно же...
— Кора? — глаза Лии распахнулись и стали больше Полининых. Девушка явно ждала от подружки подробностей, и та охотно продолжила:
— Так вот. Как только Макс заикнулся о серьгах, хозяин ка-а-ак подскочит, ка-а-ак закричит, что ты, мол, ничего не понимаешь. Обзываться стал. И управляющему, и тебе досталось. Знаешь, пожалуй, все эти неприятности сначала надо заесть чем-нибудь вкусненьким, а потом разберёмся — что к чему.