Прости меня луна
Шрифт:
Добря поднялась, вытащила из коробка спичку, чиркнула ею, зажгла свечу. Зябко провела ладонями по плечам.
— Вы укройтесь одеялом с Лилиной кровати, — подсказал Луна. — Холодно.
— Не переживай, деточка, скоро всем тепло станет.
— До весны далеко. Еще даже Исход года не случился.
— Я не о солнышке. Ветер сегодня целую подводу горючих камней привез. Всем хватит.
— И где же он такое богатство откопал? — царевна знала цену редких камней, что привозились из-за моря. А тут целая телега.
«Так вот что за сундуки
— Настоятельница говорит, из самого Тонг-Зитта прислали.
— Камни из тех самых Лабиринтов? Родины Змея?
Монахиня заулыбалась, не ожидая подвоха.
— Добря, а зачем вам Змей? Почему не отправите его домой тем же путем, которым доставили камни?
— Э-э-э… Как это «зачем»?
— Вот вы говорите, что собираете воспитанников, чтобы обучить их пользоваться своим даром.
— Ну?
— А чему вы собираетесь учить бывшего дракона? Летать без крыльев? Оборачиваться? Вы пойдете поперек воли краснокрылого бога и отмените его решение?
Сестра настоятельницы, опешив от напора Луны, замотала головой.
— Тогда для чего вам Змей? — воспитанница решительно сбросила с себя одеяло и вцепилась в руку монахини, попятившейся к двери. — Что вы скрываете? Откуда вам стало известно, что в мир явилось Зло? Мало ли по какой причине запели мавки и всплыли утопленницы? И кто рассказал вам о знаках? И самое главное, почему все эти странности происходят именно здесь, в окрестностях монастыря, а не, скажем, в царском лесу, где тоже тайных захоронений с избытком? Браконьеры и разбойники есть везде. И почему мы не слышим об оживших мертвецах в той же Эрии или Андауте? Чем отличаются наши болота от заморских? Что за место такое, ваш монастырь, где нечисть чувствует себя вольготно и лезет из каждой щели?
Добря поджала губы, не желая отвечать.
— Я не отпущу вас, пока вы не признаетесь, зачем мы вам на самом деле. Может быть, вы собираете армию?
— Ну какая из вас армия? — монахиня деланно засмеялась. — Тридцать душ-то всего… И пусти руку! Больно!
Слово «больно» для царевны было обжигающим. Она не раз его слышала, а потому, устыдившись, разжала пальцы, чем и воспользовалась Добря.
Дверь хлопнула так, что свеча потухла.
Лилия появилась далеко за полночь. Запалила свечу, и проснувшаяся царевна не могла не заметить, что ее соседка улыбается. А когда отправилась греметь ведрами в небольшой купальне, которая располагалась в конце коридора, так и вовсе не сдержалась — запела.
— Ты чего? — не такой ожидала Луна увидеть Лилию. Уставшей, измученной, даже напуганной, ведь не просто так погулять в лес ходили.
— Смотри, — с ладони подруги в лохань соскользнул камешек. — Горючий. Сейчас водичка тепленькой станет. И знаешь, кто подарил?
— Ветер? Так он сегодня целую подводу с горючими камнями пригнал.
И зачем сказала? Нет, чтобы вместе порадоваться! Был человек счастлив, а сейчас взгляд потух. «Неужели ревность?»
Луна
— Устала? Хочешь, я тебе спинку потру?
Подруга кивнула, скинула одежду, от которой пахло дымом, полезла в лохань. Закрыла в блаженстве глаза.
Царевна взяла мочало, окунула его в нагревшуюся воду, натерла мылом, которое варилось здесь же, в монастырской лаборатории.
— С запахом душицы?
— Угу.
Лилия наклонилась, обхватила колени руками. Ее коса, скрученная в тугой узел, не мешала разглядеть спину.
— Откуда такой синяк?
— А! Мертвяк у тракта дерево повалил, а я увернуться не успела. Если бы не Ветер, хребет переломился бы.
— А он сам… не ушибся?
— Плечо вывихнул, кажись. Но Сагдай уже вправил.
— Если тебя ранят, ты не молчи, говори, — Луна провела ладонью по багровому пятну, которое заметно побледнело. После второго прохода и вовсе растаяло. — Ладно?
— Ох, хорошо! — Лилия закрыла глаза и выгнулась словно кошка, будто нарочно показывая налитую грудь — о такой царевна и мечтать не смела. — Ах, да! Вот еще! Здесь тоже болит.
Перед носом царевны появилась ладонь подруги. Была та сине-черного цвета.
— Пресвятая дева! Откуда? Рукой дерево ловила?
— Нет, пару мертвяков упокоила, — через мгновение Лилия обернулась на Луну. — Ты чего застыла?
— Ты что, горло им перерезала? — стоило вспомнить голову оборотня под ногой Мякини и ее слова «Сжечь!», как тошнота подкатила вновь.
— Ох, прости, милая! — Лилия потянулась и обняла побледневшую подругу, не обращая внимания на то, что ее рубашка намокла. — Я совсем забыла, что ты ничего не знаешь о моем даре.
— Если не хочешь, не говори…
— Как ты думаешь, почему я выбрала имя Лилия?
Вспомнив свои резоны, Луна попыталась угадать:
— В твоем саду росли лилии, и ты так назвалась, чтобы не забыть родной дом?
— Нет.
— Ты сама похожа на цветок? Вон, и волосы у тебя светлые, и кожа нежная. Так и светится…
— Не-а, — Лилия была довольна как никогда. День выдался чудесным. Любимый Ветер от нее не отходил ни на шаг и даже, можно сказать, от смерти спас, рискуя собой, подруга спину подлечила, а еще всяких приятных слов наговорила. Зачем ее мучить? — Не знаю, как у вас, а в наших краях лилия — символ смерти.
Царевна тут же вспомнила, как на спор с Костюшкой Вышегородским просидела до утренней звезды в его родовом склепе. Там на каменной деве, что в печали склонила голову, как раз был надет венок из лилий. Кстати, княжич тогда проиграл: в царской усыпальнице не продержался и до появления луны. Должок за ним остался. Ее, царевны, желание.
— И?
— Я и есть Смерть.
Глава 12
Мочало глухо шмякнулось об пол, обильно забрызгав башмаки Луны мыльной пеной.