Прости меня луна
Шрифт:
И вновь Луна с досадой вспомнила, как однажды в отчаянии напала на Лозу: теребила за рубаху, била по груди кулаками, требуя, чтобы он отдал ей браслет, сделанный из Первозданного камня. Но увы, как оказалось, во время последнего перемещения камень выпал, и теперь артефакт являл собой простую безделушку. А царевна все равно рвалась домой, веря, что отец поможет, созовет заморских лекарей и разбудит Ветра. Им бы только добраться до столицы. Хоть на санях, хоть на телеге.
— Нет, — устало мотал головой Саардис, — нет, Тилля, нет. Забудь о доме. Неужели не понимаешь, что стоит тебе показаться, как ты будешь обречена? А если расправятся
— Я и думаю о нем! — рыдала она, прижимаясь мокрой щекой туда, куда только что била. — Я все время думаю о нем!
Саардис закрыл глаза.
Царевна помыла посуду, вытерла руки о фартук, вернулась к столу, где в задумчивости застыл Лоза.
— Я знаю, кто рожден от брата с сестрой, — тихо произнес он.
— Откуда? — Луне бы задать вопрос «кто?», но она почему-то страшилась ответа. Слишком долго ждала, слишком долго лелеяла надежду, что однажды к ним постучатся Змей и тот пятый маг, рожденный во грехе. И тогда Ветер проснется.
Наверное, проснется.
Если они не ошиблись в своих предположениях.
Вновь и вновь перебирая события в подземелье, они оживили в памяти каждое слово, произнесенное воином, который обещал проснуться, если к ним присоединятся еще двое: Потерявший крылья и Рожденный от брата с сестрой.
— Ты думаешь, что Ветер заменил собой Спящего вечность?
— Когда я вытаскивал вас, то не нашел ничего, кроме праха. Спящий вечность рассыпался, иначе вы не поместились бы в гробу. Помнишь, воин сказал Ветру, что на нем нет печати пророчества, а монах…
— Монахиня, это была монахиня…
— … а монах ответил, что он никогда не ошибается. «Без него Зло поглотит мир».
— Он потом смеялся, я слышала! — царевна не стала перечить Саардису: разве это так важно, кто заманил их в подземелье? — Сейчас я по-другому понимаю слова призрака. Они звучат так: «Исчезнет Ветер, и тогда Зло поглотит мир». А он не исчез, он здесь, спит и ждет своего часа. Остается только собрать магов, изображенных на колоннах.
— Только! Мы Змея найти не можем, а ты ждешь, что кто-то признается тебе, что он рожденный от брата с сестрой.
— Но я права? Ну, скажи, что я права, и Ветер — это Спящий вечность! Давай верить и надеяться? А раз Зло старалось нас уничтожить, значит, оно боится. Понимаешь, боится! Меня, тебя…
— Сказочница, — покачал головой Лоза.
— Я ходил к озеру. Оно не застыло, и утопленницы ждали меня у берега.
— Однажды они утащат тебя на дно, — царевну страшили рассказы Добри об утопленницах Лебяжьего озера, которые ненавидят мужчин, а потому не упустят случая утянуть их в омут. Что она будет делать, оставшись совсем одна?
— Нет, не утащат, — глаза бахримана потеплели, — ты бы видела, как они ждут меня…
Луна фыркнула.
Лоза покрутил на запястье браслет, сделанный Даруней. Он надевал его всякий раз, как возвращался к девушке, живущей с ним рядом, но думающей о другом.
К досаде Саардиса, Луна давно
Жар прилил к его лицу, заставив опять злиться.
— Ну и что мертвые девки тебе рассказали? — неужели в ее словах прозвучал укол ревности?
— Что от брата с сестрой рождена твоя подруга.
— Кто? — в голову не сразу пришло, что Лоза говорит о Лилии. — Не может быть…
Со всей ясностью всплыли жалобы на деспотичного отца, при всяком удобном случае избивающего дочь, разговоры о матери, которая стелилась перед ним, лишь бы не выгнал и не перестал заботиться о ее бедной семье. «Неужели ее держали рядом со зверем не деньги, а тайна, о которой тот знал? Закон «Брат и сестра» немилосерден и покарает любого, независимо от состояния, а потому, стоило сведущему только заикнуться, как грешных родителей ожидала плаха и вечный позор на имени ребенка. Дядька! Точно! У матери Лилии был старший брат, который и прислал весточку, что отец умер! Все сходится!»
— Но как же мы ее найдем? Ее и Змея?
— Рассказывай все, что знаешь о Лилии.
Увы, выяснилось, что о Лилии они знали также мало, как и о Ветре. Желание монахинь скрыть истинные имена воспитанников, их стремление сделать всех равными, сейчас сыграло злую шутку. Силы, которые должны были противостоять Злу как единое целое, оказались разделены именно из-за неведения кто есть кто.
До самой весны Лоза мыкался по городам и деревням, пытаясь напасть хоть на какой-то след Лилии и Змея. Он и до этого не терял надежду встретить их на больших ярмарках или праздничных гуляниях, куда стекался люд со всех концов царства — замирал у входа чесоточным нищим или жалким калекой, отстегивая при этом немалую сумму тем, кто давно промышлял попрошайничеством. Лишь бы не прогоняли, лишь бы дали ощупать взглядом всякого входящего на площадь.
«Дочка купца» — так назвала подругу Луна, припоминая впечатление от первой с ней встречи. За эту мысль и ухватился Саардис.
Он негласно наведывался в архивы, листал церковные книги, скрупулезно выписывал имена почивших в последний месяц осени купцов, а потом наведывался в их дома. Чтобы впускали без подозрений, представлялся должником, наконец-то вернувшимся в Лунное царство. Денег на подобную затею хватало — какие запоры остановят бахримана? Сначала Саардис маялся умом, что ему пришлось прибегнуть к воровству, но потом убедил себя, что подобные поступки — вклад в дело борьбы со Злом, которое неминуемо ударит по миру, если он не соберет «Кулак». Вот войдет в силу и ударит. Оно уже попробовало себя, развалив монастырь и погубив полсотни душ.
Однажды, когда Лоза вернулся домой уставший и голодный, поскольку попал в хоромы вдовы, которая не отпустила «должника мужа», пока не рассказала ему о всех своих сорока кошках, Тилля встретила его необычно — повисла на шее.
— Что? — настороженно спросил Лоза, боясь дотронуться до девушки.
— Я знаю! Я знаю, где нужно искать Змея!
Лоза отстранил ее от себя. Пощупал, не слетел ли с запястья Дарунин браслет.
Царевна загадочно улыбалась.
— Сегодня я вышла прополоскать белье и только поставила на камень корзину, как с другого берега в воду прыгнул медведь. Он, скорее всего, и не заметил меня, но я так испугалась, что только дома почувствовала, что бежала назад не по тропинке, а ломилась через малиновые кусты. Так мне хотелось быстрее оказаться в безопасности.