Прости, но я ухожу
Шрифт:
– На, - проговорил Вадим, передав мне дочь.
– Сейчас посмотрю, все ли забрал.
Он ходил и ходил по квартире, открывал шкафы, ящики, комод… Забирал и забирал свои вещи, которых в поле зрения становилось все меньше.
– Глаш, я колонку возьму, которую нам на годовщину дети дарили. Ты же ею все равно не пользуешься, - уведомил меня Куденков, пакуя вышеозначенную вещь.
А у меня даже сил не осталось не то что ответить ему, но в принципе понять, о чем он вообще говорит.
– Подытожим, - проговорил Вадим, когда собрал свое
– Квартира ваша. Переписывать на кого-то из семьи я свою часть не буду, но и претендовать на проживание здесь не стану. Алименты, как и сказал, с меня в полном объеме. Развод оформим чуть позже. Я понимаю, что для тебя все это очень болезненно, поэтому пока отложим судебные тяжбы.
Он немного поморщился, взглянув на Ксюшу. Если сейчас скажет, что разойтись легче можно было бы, если бы дождались совершеннолетия Петра, но при этом у нас бы не было приемного ребенка, я брошусь на него с кулаками.
Эта маленькая крошка, которая сейчас тихо сидела у меня на руках, вцепившись пальчиками в мою домашнюю блузу, стала тем якорем и источником жизни, благодаря которому я все еще могла делать вдохи.
– Все… Я пошел. До встречи.
Взяв сумки, он приблизился к нам, небрежно чмокнул Ксюшу в лобик и просто покинул квартиру.
Бросаться за ним, падать на пол и впиваться в ноги с криком, что я без него не могу, разумеется, не стала. Если бы это могло хоть что-то исправить и стереть мне память, пожалуй, я бы рассмотрела такой вариант. Но ничего уже нельзя было изменить. Куденков просто ушел, оставив меня на растерзание тем чувствам, что бушевали внутри.
Он отправился в новую безоблачную и свободную жизнь, оставив позади груз, состоящий из не такой уж и молодой жены и маленького ненужного ребенка. Который, по сути, оказался важен лишь мне.
Я сделала несколько рваных вдохов и выдохов. Дочь смотрела на меня во все глаза, но молчала, только поджимала свои губешки.
– Так… Нам надо с тобой затеять стирку, - сказала я, ссадив Ксюшу с рук.
Начала с остервенением срывать с кровати постельное белье, на котором только сегодня ночью мы с мужем спали в обнимку. Помчалась к машинке, стала запихивать его внутрь, несмотря на то, что обычно разбирала вещи по цветам, а простыня была светлой, в отличие от остального.
Успокоилась только когда стиралка набрала воду и стала крутить барабан. А в себя пришла лишь в момент, когда дверь в квартиру снова открылась, ко мне быстрым шагом подошла Юля и сказала:
– Мама… это просто ужас…
2.1
2.1
Я всмотрелась в лицо дочери, ища на нем ответы на вопросы, которые зароились внутри, но которые казались неоформившимися и расплывчатыми. Связаны они были лишь с одним аспектом - как теперь будет проистекать Юлино общение с Лелей?
– Идем поговорим, - сказала, двинувшись в сторону кухни.
Сделала пару шагов и меня повело от того, что закружилась
– Мам… тебе плохо?
– тут же бросилась ко мне Юля.
Помогла мне добраться до кухни, где я упала на стул и обвела пространство невидящим взором.
– Посмотри, как там Ксюня, - сказала дочери, которая кивнула и бросилась выполнять просьбу.
Мне нужно было начать приходить в себя, хотя как сделать это в сложившихся обстоятельствах я понимала плохо. Как вообще завтра проводить праздник? Что говорить людям, которые непременно спросят о том, куда запропастился Вадим? Ладно, все позже…
– Ксю играет, я ее в манеже устроила, - проговорила Юля, вернувшись и усаживаясь напротив.
Она смотрела на меня испытующе, как будто это не она, а я должна была начать разговор и что-то ей сказать. Даже мысль мелькнула, что Юлька выжидает моей реакции, чтобы уже отталкиваться от нее и понимать, как вести себя дальше.
– Ты с папой и Леной приехала?
– спросила я, чтобы дать старт беседе хоть с чего-то.
Юля упрямо поджала губы. Ей можно было не отвечать - она прибыла с отцом и подругой.
– Да!
– с вызовом ответила она.
– Но лишь для того, чтобы они тебе точно во всем признались. Леля хотела сама с тобой поговорить, но я думаю, что сейчас не время.
Не время? То есть, Юля предполагала, что когда-то наступит тот удобный период, когда мы сядем на кухне с Леной и обсудим все в спокойном ключе? Нет, конечно, дочь не была на моем месте и испытывать того, что ощущала я, никак не могла, но в ее силах было представить, каково сейчас ее матери.
– Как ты узнала?
– задала я следующий вопрос.
Вспомнилось, что мне поведал об этом муж: мы ей сказали сами. А еще на память пришел вчерашний вечер, который Юля как раз провела у нас в гостях. Она ведь ни полувзглядом, ни полусловом не дала понять, хранительницей какой страшной тайны является!
– Застала их у Лели дома… У меня же ключ есть от Ленкиной квартиры. Вот я их и застукала…
Так вот что значит произошло! А если бы этого не случилось, то Вадик бы продолжил свою двойную жизнь. Хотя, вроде как уверял меня в том, что сам уже хотел и признаться, и уйти. Впрочем, веры Куденкову у меня не было никакой.
– Понятно, - кивнула я.
– И что теперь?
Вопрос, заданный дочери, застал ее врасплох. При виде перепуганного выражения, которое появилось на лице Юли, я поняла, что была права - дочь хотела делегировать мне полномочия решать, как поступать ей дальше с Лелей.
– Мам… Я в ужасе, - прошептала она.
– Это не ответ на вопрос, - помотала я головой.
– Ты же должна понимать, что так или иначе тебе придется выбирать: она или я.
Прозвучало весьма патетично, но в этих словах и была вся соль. Юле придется сделать выбор. Как прежде общаться с Леной и приезжать ко мне на пирожки уже не получится.