Прости, прощай

Колычев Владимир Григорьевич

– Не нужна мне Лиза... С тобой хочу...

– Это мне с тобой придется быть, идиот!

Яна вызвала «Скорую», и в больницу отправилась вместе с ним. Он действительно идиот. После того, что сволочь и подонок. Но все же она не могла оставить его в беде. Сама же столкнула его с третьего этажа...

* * *

В палату Яна вошла, не спрашивая на то разрешения. Не у кого было спрашивать. Выходной день, в отделении только дежурный врач, и тот где-то в ординаторской,

а медсестры на месте не было.

Медсестру она обнаружила в палате у Вильяма. Она стояла, склонившись над его койкой, а Вильям ее за что-то благодарил, беззастенчиво оглаживая рукой ее бок.

– Спасибо, Ксюха!

– А поцеловать? – хихикнула сестричка.

Яна видела ее прежде. Симпатичное лицо, выжженные пергидролем волосы, пышная грудь, крутые бедра...

– Да сколько угодно!

Вильям бы ее поцеловал, если бы не заметил стоящую в дверях Яну.

– Ты не так все поняла! – всколыхнулся он, отталкивая от себя сестру.

Яна лишь презрительно усмехнулась. И когда девушка ушла, стрельнув по ней завистливым взглядом, сказала:

– Ты знаешь, я это уже слышала. Совсем недавно. Когда Егора застукала с твоей Лизой. Он так мне и сказал – ты не так все поняла. Теперь я это слышу от тебя... Но тебе совершенно незачем оправдываться. Егора я любила, а ты мне кто?.. Даже не знаю, зачем пришла...

– Но пришла же... А это, – кивнул он вслед медсестре, – совсем не то, что ты думаешь...

– Я ничего не думаю. Я сейчас уйду, можешь продолжить...

– Что продолжить? Это?!

Он достал из-под подушки бутылку коньяка. И кивком головы показал на закованную в гипс ногу.

– Сам встать не могу, вот и попросил Ксюху... Она всего лишь коньяк мне принесла, а ты уже думаешь... Нет у нас ничего с ней, не было и не будет...

– С кем – с ней?

– С Ксюхой.

– А я думала, с бутылкой... Зачем тебе это?

– Да нога, понимаешь, чешется, сил нет. Выпью, легче станет...

– В прошлый раз тоже чесалась?

Последний раз Яна была в больнице позавчера. И заметила, что от Вильяма попахивало коньяком. Даже спросила, почему так. Он ответил, что родители конфеты с коньяком приносили... Она тогда засомневалась. Зато сейчас была уверена, что он врал.

– Когда в прошлый раз?.. А-а, тогда конфеты были. Вкусно – все слопал!..

– Все – это бутылка?

– Нет, все – это коробка.

– И когда ко мне в окно лез, тоже конфет объелся?

– Ну нет, тогда для храбрости...

– Что-то не нравится мне все это.

Яна хорошо знала, что такое водка. Отец в молодости сильно пил. На пару со своим братом-погодком. Дядя Лева так и загнулся по пьяной лавочке – печень, говорят, не выдержала. А отец закодировался, до сих пор ни-ни... Да и мало ли других горьких примеров. Не зря же Горбачев замахнулся на борьбу с пьянством...

– Что тебе не нравится? Я же немного, по чуть-чуть. Мне этого на неделю хватит...

– Не

хватит тебе на неделю, – мотнула головой Яна.

И решительным взглядом показала на умывальник. Затем протянула руку – за бутылкой.

– Дай сюда!

Вильям озадаченно пожал плечами, неуверенно протянул ей свою драгоценность. Зато Яна смело скрутила пробку и вылила содержимое бутылки в раковину.

– И зачем ты это сделала? – не зло, но удрученно спросил он.

– Затем, что так надо!

В том же духе собиралась ответить ему и Яна. Но ее опередила его мать, внезапно появившаяся в палате. Это была женщина лет сорока, полноватая, щекастая, с двойным подбородком, с пышной прической. Уверенная в себе, она держала высоко не только голову, но и свою весьма крупного размера грудь. Белый халат, наброшенный на плечи, сидел на ней, как бурка на бравом Чапаеве...

– Правильно, девочка, так и надо, – с высокомерной похвалой обратилась она к Яне. – Водка – зло!

– Это не водка, это коньяк, – жалко вздохнул Вильям.

– Без разницы! – отрезала женщина.

И снова посмотрела на Яну.

– Давай знакомиться. Меня зовут Римма Борисовна, я – мама Вильяма! – Она произнесла это с такой гордостью, как будто ее сын был как минимум оперным певцом, равным по статусу Лучано Паваротти. Или даже самим Уильямом Шекспиром. – А ты, я так понимаю, Яна...

– Яна... Извините, мне уже пора!..

– Мама, не отпускай ее! – встрепенулся Вильям.

Он чуть ли не умоляюще смотрел на мать, как будто она в самом деле могла удержать Яну.

– Почему? – нахмурилась Римма Борисовна.

Вильям не ответил. Теперь он с надеждой и отчаянием смотрел на саму Яну. Что это с ним?

– Так, нам, кажется, надо поговорить, – обращаясь к ней, сказала женщина.

Яна неопределенно пожала плечами. Надо так надо.

Они вместе с Риммой Борисовной вышли на больничный двор.

– Я тебя подвезу, – показывая на свою машину, сказала мама Вильяма.

Она не предлагала и не упрашивала – она требовала сесть в машину. Это были «Жигули» «седьмой» модели, новенькие, блестящие. Далеко не каждый мужчина мог позволить себе такую роскошь, и уж тем более женщина. Но Яна не удивлялась. Она знала, что машина для семьи Крупнышевских – явление обыденное.

– Мне надо с тобой поговорить, – усаживаясь за руль, сказала Римма Борисовна.

– Это я уже поняла.

– Не перебивай... – неприязненно поморщилась женщина.

Достала из сумочки сигарету, закурила. Яна помахала рукой перед своим носом, отгоняя дым. Но Римма Борисовна не обратила никакого внимания на этот знак протеста.

– Вильям сходит с ума, – сказала она. – С тех пор, как это случилось, он не находит себе места.

– Случилось что?

– С тех пор как он тебя обидел... Не знаю, может, это было у вас по взаимному согласию...