Прости себе меня
Шрифт:
По пути цеплялся любопытным взглядом за окружающий интерьер и диву давался тому, как здесь уютно. Словно он приехал в гости к своей прабабке... если бы она была дворянкой. Забавно.
Когда, наконец, оказался за закрытой дверью, разулся и прошёл внутрь. Скинул куртку, бросая ту на спинку первого попавшегося стула и опустился на мягкую кровать. Было бы ещё забавнее, если бы вместо дорогого ортопедического матраса здесь была перина. В детстве ему довелось спать на нечто подобном.
Заказал себе завтрак и, решив, что тянуть дольше нельзя, достал телефон.
Егор неосознанно прошёлся языком по губам. Подумал о ней и под рёбрами что-то зашевелилось. Он очень надеялся, что это не чувства.
Оказаться в нужное время и в нужном месте — это талант. Не в нужное время и не в том месте — тоже. Прогуливаясь, Гордеев затаился, когда услышал приглушённые женские голоса. И, замерев в тени небольшой круглой беседки, увидел прелестную картину: Ксенакис, кутаясь в плед, стояла на небольшом балконе и ворковала со своей подружкой. Одной рукой она придерживала края своего одеяла, а во второй держала чашку с чаем или кофе.
Понаблюдав за ними полминуты, Егор сделал фото и неспешно обошёл дом с другой стороны.
Сейчас он отправил ей это фото и молча сканировал экран в ожидании. Увеличил изображение, рассматривая Муху и мысленно соглашаясь с тем, что она действительно хороша в этом огромном одеяле, лохматая и заспанная. Всё, как он хотел.
Егор моргнул и резко выпрямился. Не поверил сразу, когда сообщение, отправленное им минуту назад, оказалось прочитанным.
— Хорошая девочка, — прошептал, глядя на то, как гуляет по строчке ниже многоточие. Она писала ответ.
Не прошло и нескольких минут, а телефон долгожданно завибрировал.
Что тебе нужно Егор?
Всё? И это всё, что она ему написала?
Брюнет хмыкнул и, поднявшись на ноги, проследовал к балкону. Открыл дверь, выходя наружу и делая глубокий вдох. Осматриваясь в который раз, и подмечая, что их комнаты на противоположных сторонах и на разных этажах. Жаль, конечно.
Позавтракай со мной.
Отправил. От осознания, что ждёт её ответа как пёс, стало тошно. Ещё один вздох и из его рта вышло облако пара.
Поёжился и повёл плечами, стряхивая прохладу. Сейчас бы Муху рядом. С её одеялом.
Я не могу. У меня с минуты на минуту лекция.
Егор выгнул брови в немом вопросе. Дело ведь вовсе не в лекции...
Можешь.
Не могу и не хочу — разные вещи. Гордеев поискал по карманам сигареты, но так и найдя их, выругался вслух и зашёл обратно в номер. Кинул телефон на постель и упал рядом. Смотрел в потолок в ожидании очередной её отмазки...
Вот она.
Что я скажу Яне? Я здесь не одна!
Неужели она думает, что он поведётся на эти отговорки? Да Муха же сломя голову кинется собирать чемодан в то время как лекции будут в самом разгаре!
Третий номер, Даниэла. Говори,
Губы Егора растянула искренняя улыбка. Словно кот, добравшийся до сливок, он снова встал на ноги и, спрятав телефон в кармане джинс, вышел из своего номера.
Прошёл по недлинному коридору и, остановившись возле лестницы, стал ждать. Он был почти уверен в том, что она придёт сама. Почти. Но ведь несмотря на всю её прыткость, Муха податлива. Словно пластилин, который становится мягким и послушным, стоит только взять его в горячие руки.
Откровенно говоря, эти догонялки ему порядком поднадоели. Где-то глубоко (слишком глубоко) затаилась мысль о том, чтобы отпустить её на все четыре стороны. Отпустить и сделать вид, что их ничего не связывало. Но это оказалось не так просто, как хотелось. Потому что соблазн настолько велик, что при одной мысли о ней или её стонах... крыша стремительно летит вниз.
Егор опустил взгляд на запястье, отмечая, что прошло уже четыре минуты. Провёл языком по зубам, задумавшись.
Дать ей ещё немного времени?
Нет...
И, как только он шагнул вперёд, намереваясь подняться на третий этаж, над головой послышался знакомый и охренительно приятный голос:
— Ты же понимаешь, что это преследование?
Пусть даже с каплей яда, но ему и это доставляло удовольствие.
Преследование? Он даже не думал об этом.
— Как тебе будет угодно, — ответил Даниэле тем же тоном.
— Ты знаешь, что такое запрет на приближение, Гордеев? — остановилась за пару ступеней от него.
— Боюсь тебя разочаровать, Ксенакис, — машинально протянул к ней руку, предлагая свою помощь. Как по-джентльменски... — но в нашем законодательстве таковой не предусмотрен.
...
Даниэла недоверчиво посмотрела на его ладонь. Фыркнула, игнорируя ту, и спустилась окончательно. Поравнялась с Егором и с досадой осознала, что ей вновь приходится задирать голову. Она ненавидела это. Ненавидела, когда он взирал на неё сверху вниз. Буквально давил как козявку. Уничтожал, при этом даже не касаясь. Унизительно.
— Третий номер. Забыла?
— Так ты меня встретить решил? Или просто боишься, что сбегу?
— И то, и другое. Бегать, знаешь ли, тоже надоедает, — парень сдвинулся в сторону, позволяя Даниэле пройти и при этом не задеть его.
— Тебя никто не заставляет это делать. Это твой выбор.
Отчеканила Муха, обходя его. Окинула его осуждающим взглядом, надеясь хоть как-то пронять этого бездушного, но...
Не тот случай, кажется.
Горделиво задрала свой носик и, проплыв мимо него, оказалась возле двери с третьим номером. Сама не понимала, откуда в ней эта смелость, но принятие ситуации помогло ей держаться на плаву. Помогло унять нервозность и дрожь в голосе. Она не могла сказать, что привыкла к тому, что между ними происходит, но накручивать себя и доводить до очередного срыва совсем не хотелось.