Прости, я тебе изменил
Шрифт:
Решил судьбу пока не провоцировать — домой поехал. Переодеться в сухое для начала.
Из лифта вышел, без задней мысли свернул в левое крыло, а там — картина маслом. Но ни хрена не смешно уже, если честно.
— Вот скажи мне, на каком тебе еще языке объяснить, чтобы ты перестала вторгаться в мою жизнь? Разве я не ясно выразился? — процедил я злобно, оттесняя порядком замученную Ольгу от двери своей квартиры. Двери, которую я вчера поменял из-за ее бабских закидонов, вставших поперек горла.
Мысленно посмеялся над собой, над зеркальной
С одной стороны, я могу понять Ольгу. Она на что-то надеется, равно как и я в случае с Алёной. Я сам дал ей эту надежду... Погорячился. Теперь вот жалею.
Но с другой — за столько лет, за столько высказанных друг другу претензий, гадостей сделанных... Ошибок, коих было не сосчитать. За столько «не люблю», «ничего не выйдет», все надежды уже должны были рухнуть давно.
Но нет же.
Постоянно одна и та же история. Ходим по кругу вот уже который год.
Ее бы "постоянство" да в какое-нибудь другое русло направить. Потому что я уже устал. Заебался убегать. Заебался жить той жизнью, где все от меня чего-то ждут.
Своего рода расплата за то, что другую свою жизнь я циничным образом посмел спустить в унитаз.
— Макар, нам надо поговорить, — Ольга подавленно посмотрела на меня. Филигранно жертву из себя корчила.
С каменным выражением я вставил ключ в замочную скважину. Прокрутил, дверь открыл. А она притаилась позади меня, притихла, прижавшись к стене.
Страх. Интуитивно я ощущал его. Не мог спутать ни с чем. Ольга боялась чего-то. Полагаю, очередного моего срыва на нее.
— О чем?
Она глухо хмыкнула, заставив меня обернуться на нее через плечо.
Не хмыкнула. Всхлипнула. Она плакала.
Ну началось...
— О тебе... о нас, — проскрипела она срывающимся голосом, носом шмыгнула, прекрасно зная, как я ненавижу всю эту "сырость", которую она разводит с завидной регулярностью.
— Это будет бессмысленный разговор, ты же знаешь. Нас не может быть. А то, что было в юности и твои фантазии — не в счет, — ответил я как можно спокойней. Как можно вежливей.
Взгляд подняла, на кончиках ресниц — слезы, а в стеклянных глазах — привычная пустота. За редким случаем в них можно было разглядеть что-то стоящее.
— Тогда можем поговорить об Алёне... Если хочешь, — тут же добавила она робко, и где-то в грудине, за ребрами, точно сдавило что-то со страшной силой.
Полыхающий внутри гнев опалил все нервы до последнего. Сжег дотла. Обуглил оставшиеся крохи выдержки.
Кулаки непроизвольно сжались. До хруста. До боли. С такой силы, что кожа на костяшках едва ли не лопнула от натяжения. От мысли, что Ольга посмела угрожать Але.
Вот зачем она приперлась ко мне? И так тошно.
— У меня мало времени, — сцепив зубы, рискуя их раскрошить, резким жестом пригласил ее внутрь.
Ольга несмело вошла в холл вслед за мной, дверь
Вот это она зря.
Я свернул сразу в гардеробную и уже оттуда выкрикнул:
— Ну говори, я слушаю тебя!
Сначала повисло молчание. Затем оно разбавилось нерасторопным цоканьем каблуков. Приближение шагов и тяжелый вздох, проникающий сквозь щель чуть приоткрытой двери.
— Мне можно войти? — спросила она вкрадчиво. Всегда спрашивала у меня позволения. И здесь без этого не обошлось. Удивительно.
— Только если видишь в этом смысл, — намеренно не дал четкого ответа, решая проверить настрой Ольги.
Девушка она весьма странная. И ведет она со мной наедине не так, как со всеми. Порой даже жутко становилось от ее мгновенных перевоплощений из стервы в трепетную лань.
Наверное, я — один из немногих, кто может подчинить ее волю себе. И раньше я частенько пользовался своим влиянием. Но, как только осознал, что тем самым лишь сильнее привязываю ее к себе, перестал. Оборвал эту связь три с половиной года назад. От греха подальше.
С тех пор я не называю ее Олей даже в мыслях. Только Ольга и никак иначе.
Почему? А из вредности. В знак протеста. Не любит она, когда я называю ее полным именем.
Ольга раскрыла дверь, заглянула внутрь гардеробной — настрой у нее был довольно решительным.
— Ты хочешь быть с ней? — спросила она жалостливым тоном.
Стянув из-за спины мокрую футболку, я на секунду подвис. Встретился с мутным взглядом Ольги в отражении зеркала. А та тоже зависла, принимаясь откровенно разглядывать мой обнаженный торс. С неприкрытым желанием исследуя каждый участок кожи. Задерживая взгляд на косых мышцах. Облизывая пересушенные губы.
Раздраженный вздох рассек мимолетную тишину. Мой.
Я швырнул мокрую футболку в ящик для грязного белья, содрал с вешалки свежую футболку и спешно надел на себя.
И вот сейчас в ее взгляде можно было разглядеть что-то похожее на обреченность. Безнадега плескалась в ее бледно-голубых глазах, смешиваясь со слезами.
— Хочу, — упрямо, твердо, так просто ответил, словно это как два пальца об асфальт, — ты угадала. Хочу быть с ней!
Этого стало достаточно для того, чтобы подбородок Ольги задрожал. Голова упала к груди, а тонкие плечи поникли.
— А я? — выдохнула она беззвучно, опершись о стену.
— А что ты? — вздернул бровь вопросительно.
— Почему ты не можешь так же захотеть быть со мной?
Стало быть, и у Ольги все было «легко и просто».
Захотеть... По ее мнению, достаточно лишь захотеть... Просто найти внутри себя какую-то кнопку и переключить ее.
— Потому что ты — не она, — произнес я хладнокровно, закладывая в ответ глубочайший смысл.
Обида... Она уничтожала ее изнутри. Раздавливала, но Ольга всячески сопротивлялась. Не сдавалась.