Прости за любовь
Шрифт:
— Если бы сдох на той трассе, Джугели…
Начинаю нервничать, ведь понимаю, что он стоит прямо за моей спиной.
Пульс учащается.
Замираю.
Нервно стискиваю пальцами металлический поручень.
Дышать боюсь. Боюсь шелохнуться.
По ощущениям даже волосы электризуются, когда чувствую, что он подходит ещё на шаг.
— Ты бы плакала? — спрашивает, наклонившись к моему уху.
Вибрации воздуха разгоняют по телу дрожь.
Вот передо мной красивая мужская рука, покрытая выпуклыми
— Перестань задавать идиотские вопросы!
— Я их себе каждый грёбаный день задавал, — зло чеканит по слогам.
— Я не могла… — сглатываю тугой, шершавый ком, вставший в горле. — Не могла, понимаешь?
На языке вертится причина, но я не стану её озвучивать.
— Сейчас на кой икс объявилась?
— Хочу попросить у тебя прощения. За всё, что произошло. Тебя не должна была коснуться та ситуация.
— Но она коснулась.
Нахожу в себе силы развернуться. Посмотреть ему в глаза. Они сейчас так близко… Прожигают насквозь.
— Прости за это. Ты не веришь, но мне действительно искренне жаль, что так получилось!
— Ну и на черта твоя жалость?
— Не делай из меня бессердечную дрянь. Мне пришлось бежать в другую страну, но я переживала за тебя, — упрямо пытаюсь до него достучаться.
— На расстоянии в три тысячи километров переживала? — прищуривается.
— Да.
Хмыкает.
— Как удобно.
— Ну извини, что не сидела у больничной постели сутками как Вебер! — не успеваю тормознуть следующую колкую реплику. — Вот уж кому точно было не плевать на тебя, верно?
— Верно. Всё познаётся в сравнении, Джугели, — произносит он ледяным тоном.
Растянув губы в улыбке, киваю.
Снаружи я вроде бы спокойна, но внутри… Внутри просто-напросто кипит-бурлит всё.
— Рада за вас, — фактически выжимаю из себя эту ложь.
— Не похоже.
— Сомневаться в моих словах не стоит.
Отчаянно стараюсь продемонстрировать показное равнодушие, но внутренний голос всё-же подбивает задать волнующий меня вопрос:
— Как Илона относится к твоим песням?
Думаю, нелегко слышать их отовсюду и понимать, что они не о тебе.
— Нормально относится, — цедит парень сквозь зубы.
— А к тому, что ты сейчас находишься со мной? — продолжаю провоцировать.
Зачем я это делаю?
Ох, не спрашивайте, пожалуйста.
— Можешь считать, что только благодаря ей я здесь, — огорошивает своим ответом.
— Даже так? — вскидываю бровь, не скрывая удивления.
Как это понимать???
— Может, и привет мне передавала?
Тормози, Тата! Хватит!
— Не передавала.
Цокаю языком.
— Какая досада! Дружили ведь в школе!
— Ты не умеешь.
Прищуриваюсь.
—
Признаю, его слова цепляют и обижают меня. Не скрою, неприятно, когда говорят в лицо нечто подобное.
— Не дано тебе.
— Главное, что у вас получилось и то, и другое, — прохожу вперёд, намеренно задевая его плечом. — Правда не знаю, как она терпит твои походы налево. Просто Святая, не иначе!
— Тебя несёт. Не кажется?
— Ты прав. Это вообще не моё дело, — сажусь на сиденье и поджимаю коленки к груди. — Я просто представила себя на её месте. Мне было бы неприятно. Песни о другой, — подчёркиваю, — многочисленные связи с разными девушками и…
— Ты не на её месте, — перебивает жёстко, пресекая мои попытки порассуждать.
— Каждый на своём, разумеется, — киваю, соглашаясь. — Я лишь выразила своё мнение насчёт…
— С чего ты взяла, что оно меня интересует? — заводится с пол оборота по новой.
— Опять грубишь?
— Мир не вращается вокруг тебя, Джугели.
— Не вращается, но, как минимум, творчество твоей группы завязано на нашей с тобой истории, — имею наглость заметить.
— Истории? Так она типа всё-таки была? — опять достаёт чёртовы сигареты из кармана.
— Тебе виднее, — выдерживаю его тяжёлый взгляд и бью по больному. — Как никак, написал про это целых два альбома.
— Пришла потешить своё самолюбие? — щёлкает зажигалкой и тоже садится.
— Нет, — забираю креманку с подтаявшим мороженым. — Убедиться в том, что твоя жизнь наладилась.
— Убедилась?
— Я бы хотела, чтобы мы оба отпустили прошлое, понимаешь? Так нам будет легче.
— По-моему, ты без проблем отпустила это самое прошлое ещё четыре года назад.
Вздыхаю, качая головой.
— Знаю, тебе было очень тяжело в тот год, но поверь, и мне, имея груз вины на сердце, было непросто начинать всё заново. Это достаточно трудно, когда рядом никого нет, — откровенничаю, вспоминая первые месяцы жизни в Барселоне. — Я о близких людях, способных поддержать. Уверена, ты понимаешь, о чём я, ведь в самый сложный период твоей жизни возле тебя были родные и друзья, готовые подставить своё плечо.
— Это всё лирика. Объясни, почему просто не позвонила? Почему тупо исчезла?
— Ты серьёзно пострадал из-за меня тогда. Я не хотела больше тревожить тебя и твою семью. Конечно, со стороны мой отъезд в Испанию выглядел неправильно и некрасиво, но на тот момент это решение было единственно верным. Я поступила так по ряду причин. Можешь обвинять, злиться, ненавидеть. Заслужила, да.
— Противоречишь сама себе. Говоришь, что не хотела тревожить и вот — сидишь тут.
— Мне показалось, что настало время для серьёзного разговора. Мы взрослые и… Я думала, удастся построить диалог.