Просто бывшие
Шрифт:
Юлька сбегает первой, и после обеда уже не возвращается в переговорную.
К концу дня валюсь от усталости. Голова раскалывается от безуспешных попыток убедить Совет в необходимости реноваций. Голоса разделились. Но сдаваться пока рано, с некоторыми мыслями стоит свыкнуться, принять.
Это будет завтра. А сегодня — одиннадцатый час ночи, дорога домой, пустая квартира и вчерашняя пицца вместо ужина.
Лифт приглашающе раздвигает створки, из последних сил шагаю внутрь и нажимаю первый этаж.
— Подождите, пожалуйста! — Юля спешит на своих тонких шпильках,
Мы смотрим друг на друга, но никто не двигается с места.
Впервые позволяю себе не надевать маску вежливости, не раздвигать губы в искусственной улыбке. Гляжу на застывшую в шаге от меня жену пустым, заебанным взглядом. Утренний порыв всё ей объяснить утих. Просто нет сил снова убеждать, пусть даже она как никто другой заслуживает правды.
Приглашающе киваю ей головой, не трачу слова. Сегодня и так было слишком много пустых разговоров.
Секунду Юля медлит, будто решается на что-то, а потом делает последний шаг…
В то же мгновение створки закрываются, лифт дергается, и моя бывшая жена, вскрикнув, падает ко мне в объятия… Балансируем в полнейшей темноте.
Юлька хватается за меня в поисках опоры, и я сжимаю ее, задержав дыхание. Знаю, что бесполезно. Ее запах преследует меня весь чертов день.
Бывшая жена возится, пытаясь выбраться из кольца рук, но снова теряет равновесие и тихо шипит сквозь зубы.
— Эй, всё в порядке? — задаю самый глупый вопрос только для того, чтобы разбить тишину. За что тут же получаю макушкой в подбородок. Стискиваю сильнее, и жена затихает пойманной птицей. Мы так близко, что я чувствую, как ее сердце барабанит в мою ладонь, но не позволяю руке опуститься с лопатки ни на сантиметр ниже.
— А ты сам как думаешь? Я застряла в лифте, в кромешной темноте, да еще и в твоей компании.
Хмыкаю. Да уж, о такой компании она вряд ли мечтала.
— Отпусти уже! — Юлькин тычок в ребра еле ощутим, но по интонациям понимаю, что бывшая жена в ярости. Разгадывать ребус плохого настроения женщины — та еще мука, поэтому я послушно разжимаю объятия.
Судя по шагам, Юля отступила в самый угол. И пусть я могу с легкостью до нее дотянуться, не спешу нарушать личное пространство.
Вместо этого нащупываю кнопку вызова диспетчера на панели. В ответ тишина. На всякий случай повторяю этот трюк дважды.
Достаю смартфон из кармана. Вне зоны доступа.
— Что у тебя со связью? — забавно говорить это в темноту, но не думаю, что Юлька обрадуется новости, что нас некому вызволять.
— Телефон в сумке…
Пытаюсь вспомнить, было ли что-то в руках у жены до того, как лифт встал.
— А сумка твоя?
— Сумка в такси.
— Утка в зайце, заяц в сундуке, а дома ждет Борис Бессмертный, — выдыхаю еле слышно.
— Что прости?
— Да говорю, как же тебя Василису Премудрую угораздило застрять здесь со мной… — Поворачиваю голову в сторону ее голоса. — Ты же спринт сдаешь каждый день по лестнице.
— Откуда ты знаешь? — удивленно и слегка растерянно.
— Юль, я, может, и мудак, но не дебил, — говорю откровенно. Злость бурлит в крови,
Выпаливаю в сердцах, а у самого горит в груди от боли. Там кислота выжигает до костей от осознания, что всё идет не так, как я планировал. Я ведь хотел совершенно по-другому.
9.2
Поначалу улавливаю какой-то звук похожий на треск. И тут же следом громкий вздох.
— У тебя там всё в порядке?
— Я только что сломала каблук. Вторая счастливая пара туфель, — тихо, с расстановкой проговорила из своего угла жена.
Боюсь предположить, что же стало с первой «счастливой» парой, но только открываю рот, чтобы схохмить, как слышу всхлип.
Раз, другой. А потом они становятся громче.
— Ну ты чего, Юль? Это же просто туфли. Починить, и все дела… — предпринимаю попытку обуздать истерику в самом ее зародыше, но проигрываю по всем фронтам, когда Юля вопит в ответ:
— Просто туфли, да? Ерунда-то какая, так ведь ты думаешь, а?! Может, у тебя, Соболев, всё и просто, а я вот так — «просто» — больше не могу! Ну п-почему это происходит со мной? Жила себе спокойно, а потом всё навалилось комом, когда п-появился ты. А ты… ты знал! Знал с самого начала, что вернешься в город. Что п-придешь в нашу компанию. Что б-будешь работать со мной. Но даже слова мне не сказал… А я… Я как дура выгляделаааа… — Тихие всхлипы переходят в рыдания.
Черт.
Никогда не выносил женских слез. На стенку лезть хочется, потому что, в основном, причина их — я. По отношению к бывшей жене я был несправедлив. Последний год нашей семейной жизни так точно. Юля постоянно плакала, а я вместо того, чтобы мирно все загасить, подливал масла в огонь.
— Ну всё, иди сюда, — поворачиваюсь на голос… Чтобы через секунду увидеть звезды.
— Ай! Женщина, да ты меня без зрения решила оставить?!
Вместо искр из глаза уже катятся слезы. Пытаюсь проморгаться, но толку-то, если тут и так темно, как в заднице.
В следующую секунду прохладные ладони касаются лица, на этот раз без вреда для моих органов чувств.
— Б-боже, Мир, прости меня, п-пожалуйста, — всё еще заикаясь от недавней истерики, умоляет Юля. — Я-я… просто хотела… Не думала, что п-попаду…
И безошибочно ослепила меня, солнце мое. Как у тебя это выходит, ума не приложу? С виду такая маленькая, безобидная куколка.
Сгребаю жену в охапку. Не встретив сопротивления, тут же наглею и утыкаюсь ей в волосы, втягиваю в себя сладковатый запах. Интересно, она всегда так чудесно пахла… весной, теплом и чем-то таким родным?
— Всё нормально. Жить буду. Ты только, пожалуйста, не плачь, — прошу тихо. Признание жжет язык, и я предпринимаю очередную попытку: — Давай поговорим?
— Боже, о чем? Я не знаю, зачем ты приехал, Мир, но прошу тебя, давай не будем поднимать эту муть снова? Я тебя давно отпустила. Не хочу вспоминать… Не хочу. Хоть ты меня сегодня пожалей, а? — Юля говорит это, уткнувшись мне лицом в рубашку. Глухо, обреченно. И каждое слово режет наживую.