Просто Давид
Шрифт:
— Может, мы возьмем его домой, Джек, и отмоем, пока другие не увидели? — предложила девочка.
Мальчик тут же обернулся.
— Ты назвала его Джеком?
— Да.
— А он зовет тебя Джилл?
— Да.
— Настоящие «Джек и Джилл», которые «идут на горку» [1] ?
Новые знакомые Давида рассмеялись, но девочка, покачав головой, ответила:
— На самом деле нет, хотя мы правда ходим на горку — каждый день. Но это не настоящие имена. Мы прозвали так друг друга ради смеха.
1
«Джек и Джилл» — английская детская считалка:
Идут на горку Джек и Джилл, В руках несут ведерки, Но Джек упал и лоб разбил, И Джилл скатилась с горки.(Пер. С. Маршака).
Давид засиял, несмотря на грязь, синяк и шишку.
— О, вы правда так делаете? — выдохнул он. — Послушайте, теперь я уверен, что мне хочется для вас сыграть. Вы поймете!
— О да, он еще и играет, — объяснила девочка, порывисто обернувшись к мужчине. — На скрипочке, прямо как ты.
Не успела она закончить предложение, как Давид уже поторопился за скрипкой, немного пошатываясь на ходу. Когда он вернулся, мужчина посмотрел на него и обеспокоенно нахмурился.
— Думаю, мальчик, тебе стоит пойти к нам домой, — сказал он. — Это недалеко — за пастбищем на холме и за огородами. Мы о тебе позаботимся. С этой шишкой над глазом надо разобраться.
— Спасибо, — просиял Давид, — я бы хотел пойти с вами и… я так рад, что вы меня приглашаете! — он говорил с мужчиной, но смотрел на рыжую девочку, которая все еще держала на руках серого котенка.
Глава XII
Непонятные ответы
«Джек и Джилл» оказались братом и сестрой. Они жили в крошечном домике на пригорке напротив «Солнечного холма», за ручьем. Больше Давиду почти ничего не рассказали, пока не уделили его шишкам, синякам и грязи самое пристальное внимание. И еще ему пришлось ответить на несколько вопросов.
— А теперь, если не возражаешь, — с улыбкой начал мужчина, когда убедился, что мальчик больше не нуждается в его заботах, — не расскажешь ли, кто ты такой и за что удостоился стольких ударов и тычков от шестерых мальчишек?
— Я Давид, и я хотел освободить кошку, — просто ответил мальчик.
— Да, четко и как минимум по сути дела, — засмеялся мужчина. — Однако, судя по всему, тебе к такому не привыкать. Но все же, Давид, этих мальчиков было шестеро, и кое-кто был побольше тебя.
— Да, сэр.
— И они были такие злые и жестокие — вступила девочка мелодичным голосом.
Поколебавшись, мужчина осторожно спросил:
— И могу ли я спросить, где ты… мм… научился так драться?
— Я боксировал с папой. Он говорил, что прежде всего надо быть здоровым и сильным. А еще он немного учил меня джиу-джитсу, но, боюсь, вышло не очень с таким
— Вынужден с тобой согласиться, — мрачно признал мужчина. — Но ты их немало удивил, я гарантирую, — продолжал он, глядя на виновницу происшествия, свернувшуюся в довольный серый клубок на подоконнике. — Однако я все еще не знаю, кто ты. Кто твой отец? Где он живет?
Давид покачал головой. Как всегда, когда упоминался отец, лицо его стало задумчивым, а глаза — мечтательными.
— Здесь его нет, — тихо сказал мальчик. — Он ждет в далекой стране, когда я приду и расскажу ему, какой прекрасный мир я нашел здесь.
— А? Что? — спросил, запнувшись, мужчина, не зная, можно ли верить собственным ушам и глазам. Этот мальчик, который дрался как демон и говорил как святой и который, даже будучи весь в побоях и синяках, лепетал о найденном «прекрасном мире», приводил его в крайнее замешательство.
— Как, Джек, разве ты не знаешь? — с жаром прошептала девочка. — Это мальчик, которого взял к себе мистер Холли.
И добавила еще тише:
— Это маленький бродяжка. Его отец умер в амбаре.
— О, — сказал мужчина, и лицо его прояснилось, а в глазах появился проблеск сочувствия. — Так ты мальчик с фермы Холли, да?
— Да, сэр.
— И он везде играет на скрипочке, — восхищенно добавила девочка. — Если бы ты не сидел больной взаперти, ты бы его и сам услышал. Он везде играет — везде, где ходит.
— Правда? — вежливо осведомился Джек, вздрогнув при мысли о звуках, которые, должно быть, издает скрипка в руках такого вот мальчика (Джек и сам немного играл — достаточно, чтобы чуть-чуть разбираться в скрипичной музыке и любить ее еще больше). — Хм, хорошо, а что еще ты делаешь?
— Ничего, только гуляю и читаю.
— Ничего! Такой большой мальчик, да на ферме Симеона Холли? — по интонации Джека было понятно, что он был хорошо знаком с Симеоном Холли, его методами и убеждениями.
Давид счастливо рассмеялся.
— Конечно, на самом деле я много чего делаю, только больше это не учитываю. «Horas non numero nisi serenas», понимаете, — с довольным видом процитировал он, улыбаясь изумленному молодому человеку.
— Джек, что это было — что он сказал? — прошептала девочка. — Похоже на иностранный язык. Он иностранец?
— Ты поставила меня в тупик, Джилл, — отреагировал мужчина, состроив смешную гримасу. — Кто он такой, одним небесам ведомо — мне нет. А сказал он фразу на латыни — вот это я знаю. Однако, — с иронией обратился он к мальчику, — конечно, ты знаешь, как это переводится.
— О да. «Безоблачные лишь часы считаю я» — мне это понравилось. Так написано на солнечных часах и, знаете, я тоже буду как солнечные часы и перестану учитывать время, которое я провожу не так, как мне нравится. Например, когда я дергаю сорняки, мотыжу картошку, собираю камни и все такое. Понимаете?
Сначала мужчина непонимающе смотрел на Давида, а потом расхохотался.
— Вот так так! — пробормотал он. — Вот так так! — и снова рассмеялся. А потом спросил: — Папа тебя и этому научил?