Просто гуляем...
Шрифт:
– Ааау… А я-то думала, что что-то серьезное случилось… – Мне кажется, или она меня передразнивает? – Думала, может, ты там где-то клеем надышалась и он на тебя, как афродизиак подействовал, или, что этот парень является Кащеем Бессмертным в третьем поколении, и он тебя с Василисой Премудрой перепутал! А ты всего-навсего умеешь читать мысли! И поэтому кидаешься на каждого встречного… – И ничего я на него ни кидалась! – Много чести ему! – Я просто была в шоке от осознания того, что я умею читать мысли, и поэтому тебя с ним перепутала. – Вот уж точно… Перепутать нас можно только в полнейшем шоке. – Засмеялась подруга. Но её лицо тут же стало серьезным, и она спросила: – Значит, ты веришь, что я тогда была невидимой? – Теперь – да. – И это была абсолютная правда, теперь – верю. – А я тебе нет! – Вот чего я не ожидала, того не ожидала… – Для того, чтобы я тебе поверила, тебе придется это доказать. – Но ты же мне ничего не доказывала. – Удивилась я наглости подруги. Хотя чему удивляться? Давно должна была привыкнуть! – Но и ты мне не поверила. – Но сейчас-то верю. – Тебе лень доказать что ли? – Тогда и ты мне докажи! Первая! А что? Это будет по-честному! – Я не могу. – Я не въехала. – Это ещё почему? – Ну ты подумай: если я сейчас исчезну – это будет странно, а если я ещё и частично исчезну, так как не контролирую свою способность – это будет ещё страньше. А ты можешь использовать свой дар так, чтобы никто ничего не подумал, а если и подумал, то мы заранее знали что – то, что он сумасшедший, или то, что мы инопланетяне. – Тут даже мысли читать не надо. Второй вариант – правильный. – Ой, вот чем меня не напугаешь так это сравнением с инопланетянами. – Заметила я. – Мне Лавров с пятого класса говорит, что моя родина – Марс. Видите ли, среди марсиан я была самая глупая и прилетела на Землю, чтобы быть самой умной. Мы с Лесей рассмеялись. – Ладно, –
====== X ======
– Так что теперь делать будем? – Прошептала Леся, опасливо поглядывая в сторону Любовь Семёновны, которая задумчиво обводила взглядом класс.
– В смысле? – Спросила я, не отрывая взгляда от учебника. – Ну как же? Да любой другой на нашем месте уже бы бежал спасать прекрасную деву из лап огнедышащего дракона, или мстил бы своим обидчиками, или грабил банк… – Я посмотрела на подозрительно разошедшуюся Лесю. И тут же поняла в чём причина – учительница уже выбрала свою жертву и поэтому в ближайшие три минуты Леся может быть спокойна. – Или отправился бы в кругосветное путешествие, или… – Я не понимаю. – Перебила я её, осознавая, что прочитать параграф, в ближайшее время мне не удастся – Леся не отстанет. – Остаётся надеться, лишь на то, что меня не вызовут. – От меня-то ты чего хочешь? – Хочу, чтобы ты задумалась над тем, что с нашими способностями мы можем сделать что-то… – Она оглядела класс в поисках подсказки – Что-то значительное! А мы сидим здесь и слушаем, как этот зануда… – Она кивнула в сторону Коли, бубнящего что-то чуть ли ни себе под нос, – пересказывает 13 параграф. – А тебе не терпеться спасти прекрасную деву из лап огнедышащего дракона? – Спросила я, хитро улыбаясь. – Кать, ну я же просто, к примеру, сказала. – Закатила глаза подруга. – Хорошо, если для тебя это так важно, то пусть вместо прекрасной девы будет прекрасный принц. – Тогда и огнедышащего дракона надо заменить на потенциальную свекровь. – А разве есть разница? – Есть, – вздохнула я. – Дракон безобиднее. И мы рассмеялись. – Васильева, Соколова, вам очень весело? – Обратилась к нам учительница таким тоном, чтобы сразу стало понятно, что сейчас будет не до веселья, только вот на тон никто внимания не обратил, в особенности я. – Соболева. – В который раз за этот год поправила я учительницу. Вот как так можно? Как можно путать две такие абсолютно разные фамилии. Тем более, что мы с Соколовым ни то, что не одного пола, даже не одного поля ягоды! Я её каждый раз поправляю, а она каждый раз снова нарекает меня Соколовой (это, кстати, ещё один повод недолюбливать Антона). Хорошо ещё, что она Соколова моей фамилией не называет, а то бы я… не знаю, что сделала бы, но что-нибудь придумала бы обязательно! – Какая разница – Соболева, Соколова… – Я бы ей объяснила какая разница, но боюсь за то, в какой формулировке, я хочу это сделать, мне не просто двойку поставят, а ещё и родителей в школу вызовут! – Ты, Соболева, могла бы смириться с причудами пожилого человека и промолчать. Это было бы вежливо с твоей стороны. В конце концов, мы в Санкт-Петербурге живём, в культурной столице России. И вообще, может быть Соколов – это твоя судьба! – Я не ослышалась? Судя по тому, что по классу пронеслись смешки – нет. Интересно, что такого мне надо было сделать, чтобы судьба меня так «наградила»? – Может, лет через пять, когда мы все соберёмся на встрече выпускников, я подойду к тебе, спрошу: «Соболева, как дела?», а ты мне ответишь… – Уже двоих родила! – Заржал Петька. – И оба от Соколова! Я метнула в него чуть ли не испепеляющий взгляд, но Иванов его даже не заметил. Зато заметила Любовь Семёновна. Вот зачем ей родители дали такое имя? Она теперь любовь видит даже там , где её в принципе быть не может! – А ты не смотри так на Петеньку. Может, он прав. У тебя же будут дети, так почему бы им не быть от Соколова? – Убийственная женская логика. Всё! С меня хватит на сегодня этого, никому не нужного, бессмысленного, да к тому же ещё и унизительного, сватовства. – Любовь Семёновна, ну вы же сейчас не серьёзно? – Её взгляд дал мне понять, что всё очень серьёзно – ещё чуть-чуть и больного повезут в реанимацию. – Любовь Семёновна, да ни о каких отношениях между мной и Соколовым даже речи быть не может! И не, потому что его любит моя подруга! Я его, – Я указала рукой, потому что пальцем не прилично, а я, не смотря ни на что, всё-таки приличная, в сторону упомянутого, и не раз упомянутого, выше субъекта. – Ни то, что не люблю, я его просто терпеть не могу! Да и он не будет счастлив в моём присутствии, даже если будет под кайфом. Так о каких детях вы здесь говорите? Я скинула свои вещи в сумку и, никем не останавливаемая, выбежала из класса. Меня преследовала только одна мысль. Если сегодня только 1 марта, а у них уже такое весеннее обострение, то что же будет, допустим, через неделю? Даже подумать страшно!
====== Лирическое отступление №2 ======
Бесит, бесит… бесят! Соколов и эта Любовь Семёновна! Но Соколов больше. И что Леся в нем нашла? Не понимаю! Как в него вообще можно влюбиться?!
– Мне надо посмотреть его карточку! – Заявила мне Леся, проходя за ширму. Что? Какую карточку? А! Медицинскую карточку. Но зачем ей понадобилась его медицинская карточка? Вопрос о том, кто этот он, я даже не подумала задавать, потому что последние два года я только и слышу: «Антон! Антон!! Антон!!! АНТОН!!!» И если раньше, в виду того, что у меня крестного зовут Антон, мне это имя нравилось, то теперь оно меня бесит.
– Там написан адрес. – Прошептала она, пропуская меня к врачу. Адрес.
Ааа… Только вот – зачем ей его адрес? Именно это я у неё и спросила, выходя из-за ширмы и пропуская следующего человека.
– Надо. – И в этом вся Леся. Сначала что-то делает или что-то покупает, а потом думает – а надо ли ей это? – Катя, а ты не могла бы подойти к нему, поговорить и незаметно подсмотреть адрес?
– Как ты себе это представляешь? «Привет, Антон, да я знаю, что мы с тобой практически не разговариваем, но сейчас мне нужно узнать твой адрес, поэтому не могли бы мы перекинуться парой слов?» – Спросила я, поглядывая на Лесю с долей скепсиса.
– Можно и так. – Огорошила меня Леся и подтолкнула со словами: – Давай же! Ты мне подруга или нет?!
Этот железный аргумент заставляет меня двинуться в сторону мальчиков, терпеливо ожидающих своей очереди к невропатологу. Я уже, струсив, собиралась пройти мимо, как меня окликнули:
– Катя, – я повернулась и посмотрела в серые глаза Лесиного возлюбленного. – Что там с вами делали за ширмой?
Я подошла ближе и, как можно незаметнее скосив глаза на его карточку, ответила:
– Да так, ничего особенного… – 3-я Советская. – Пощупали живот и всё. – Дом 32, квартира 12. Я улыбнулась своему успешному шпионажу и вышла из класса.
– И что ты будешь делать с его адресом? – Спросила я, наблюдая как Леся убирает бумажку с написанным адресом в особый кармашек в своём дневнике. – Поместишь в рамку, повесишь на стену и будешь целовать три раза в день после завтрака,
– Нет. – Ответила Леся, улыбнувшись. – Просто схожу к нему во двор и напишу на какой-нибудь стене «Урод».
Я впала в ступор.
– Леся, а ты не могла бы мне ответить на один маленький вопрос? – Спросила я, показывая указательным и большим пальцами размер вопроса. Подруга утвердительно кивнула.
– Где твоя логика, а? – Воскликнула я. Пожалуй, даже слишком громко воскликнула. Мама всегда говорит, что в любой ситуации надо не расстраиваться из-за плохого и искать хорошее. Так вот хорошее – я захватила внимание всего класса, а из-за того что мне сейчас учитель двойку поставит, я не буду расстраиваться. – Извините. Можете продолжать.
– Да, ты разрешаешь? Вот спасибо! – Анна Владимировна ухмыльнулась и, направив на меня взгляд, который по-видимому должен был как-то воздействовать на совесть, которой у меня отродясь не было, продолжила урок.
– Почему ты, – продолжила я тише, – которая уже два года его любит, собираешься написать у него во дворе «Урод»?
– Просто хочется очень в его дворе написать что-нибудь подобное. – Прошептала Леся, исподлобья поглядывая на учительницу и предвкушающе потирая руками.
– Да… Боюсь сказать, что у женщин нет логики – слишком мягко. Она есть, но она женская, а это страшно.
Кстати, надо будет у неё спросить – написала она или нет!
====== XI ======
– Я столько всего наговорила… – Чуть слышно прошептала я и закрыла глаза. Не потому, что мне стало стыдно, хотя и это тоже, а потому, что хотела забыть последние полчаса моей жизни. И думаю, что свежий ветер, пробирающий до самых костей – это именно то, что мне нужно.
– Да уж… – Вздохнули рядом. Леся? Я даже не слышала, как она пришла. – Выговорилась ты по полной! – Спасибо, кэп. – Леся ничего не ответила. А я ведь тоже никогда никому не отвечала. А зачем отвечать? Легче сразу дать в морду или лицо (у кого – что), и всем всё сразу понятно. Много чести – с ними разговаривать. А так как учителям в м… лицо давать нельзя, то я предпочитаю просто молча соглашаться с ними. Пусть думают, что хотят – мне то какая разница? Сегодняшний день показал: разница есть. Неужели, это случилось потому, что я открыла в себе дар к чтению мыслей? Отвлекло меня от моих размышлений то, что меня никто не отвлекал (как же мне нравится эта убийственная женская логика) – Леся по-прежнему молчала. И, мало того, смотрела в одну точку. – Лесь, а у тебя-то что случилось? – Она отмахнулась. Может, она смотрит на что-то интересное? Проследила за взглядом подруги. В окне дома, возвышающегося над нашей крышей, виднелась кухня. На кухне сидел мужик и смотрел на кастрюли, в которой предположительно варились пельмени. Я, конечно, не могу утверждать это точно, но в моей голове образ этого мужика ассоциируется только с образом пельменей. Так вот – мужик смотрел на пельмени, Леся смотрела на мужика, я смотрела на Лесю, а на меня съевшую за весь день один-единственный несчастный йогурт, в свою очередь, смотрели пельмени. – Так что случилось? – Спросила я, отгоняя от себя соблазнительные мысли попробовать себя в левитации или телекинезе. – Ничего. – Когда говорят эту фразу, да этим тоном, понимаешь: что-то точно случилось. – Ле-еся… Не заставляй меня принимать крайние меры. – И поверьте мне – это не пустая угроза. Если мне нужна какая-то информация, я становлюсь невыносимой, пока эту самую информацию не добуду. Скорей всего дар чтения мыслей мне достался именно из гуманных соображений. Но вопреки всему я не любопытна. – Да ничего не случилось! – Леся, ты не хуже меня знаешь, что я тебя очень хорошо знаю. Так что – рассказывай. – Леся вздохнула. – Хорошо. – Она повернулась ко мне. – Ты помнишь, что ты говорила? – Спросила она и я ощутила на себе полный осуждения взгляд. – Ооо… я столько всего наговорила… – Подождите ка… – Тебе – что? За меня стыдно? – Да нет! Что ты! – Звучит не очень убедительно. – Просто вспомни дословно, что ты говорила. – Всё вспомнить? – Последнюю реплику. – Я говорила про то, что ненавижу Соколова… – Дословно. – Да что же она пристала то? – Итак, последняя реплика… – В конец доставшая Любовь Семеновна, вечно бесящий Антон Соколов и я. Тот ещё любовный треугольник. – Любовь Семеновна… да о каких чувствах между мной и Соколовым вы говорите? Ни о каких отношениях между нами даже речи быть не может! И это не потому, что его любит моя подруга! Я его… – Стоп. Я же этого не говорила! – Я же этого не говорила? – Спросила я с надеждой. – Говорила. – Упс. – У меня нет мыслей, хотя… – У меня будет минутка? – Завещание написать. – Так, все книги я завещаю в центральную библиотеку имени Лермонтова. – Ты же меня сейчас убьешь? – Комнату завещаю двоюродной сестре. Она, когда ко мне приезжала, на неё глаз положила. Но я ей сказала: только через мой труп! Можно сказать – пообещала. – Вообще-то, это был первый пункт в моём списке. – Компьютер я завещаю… Стоп. – Если есть первый, значит есть и другие? – Хоть бы, хоть бы! Уж что-что, а компьютер завещать не хочется! – Есть. – Кивнула Леся. Она все ещё смотрела на того мужика, который сейчас во всю наслаждался пельменями. Ветер, будь милосердным, не приноси ко мне их запах! Пожалуйста, пожалуйста, пожа… «Спасибо»… – Вторым пунктом идет воскрешение, третьим долгие пытки и четвертым пунктом опять убийство. – Так, компьютер я завещаю… маме… или тёте… или троюродной сестре? Папе! – А вот пятым пунктом, я бы хотела сказать тебе спасибо. – Папа, прости, но компьютер отменяется! – Чего?! Спасибо?! – Я не ослышалась? – Да. Спасибо, что сказала то, на что у меня вряд ли бы хватило смелости. И пусть весь класс будет считать меня идиоткой. Но теперь он знает, что я его люблю… А значит... Будь, что будет!
====== XII ======
– Бли-ин… Как же я хочу есть! – Протянула я, нервно снимая куртку и присаживаясь за наш с Лесей любимый столик.
– Что ты будешь? – Спросила она, открывая меню. – Всего и по больше! – Отлично! Значит, – обратилась Леся к официанту. – Нам две порции картофеля фри, два сырных соуса и один чесночный, две шавермы и пиццу Маргариту. И на попить нам два Мохито, мне – клубничный, ей – обычный! И мы засмеялись громко и заразительно, привлекая всеобщее внимание. Официант неуверенно улыбнулся и ушел за нашим заказом. – Ты на меня точно не обижаешься? – Уже в который раз за последние полчаса поинтересовалась я. – Да не обижаюсь я, не обижаюсь! – Вот не верю я, не верю! Я бы обиделась, и надолго. – Ну если ты мне не веришь, то вот, на, – она протянула мне руку. – Прочитай мои мысли. – Ладно, давай попробуем, хотя я не уверена, что у меня получится… – Но у меня получилось. «Ты – дура! И я на тебя не обижаюсь!» – Те, кто не обижаются – «дурами» не обзываются. – Проворчала я, но тут же улыбнулась. Я, конечно, ничего не знаю про вранье в ментальной среде, но Лесин внутренний голос звучал не фальшиво. И вообще – лучшей подруге надо верить, тем более после получаса уверений. – Ммм… – Блаженственно простонала я, попробовав кусочек шавермы. – Пища Богов! Ни больше, ни меньше! – Ты руки-то мыла? – Упс… – Вздохнула я и отложила шаверму. – Да, с грязными руками есть нельзя… – Однако, это не помешало мне схватить две хрустящие палочки картофеля фри, чем заслужила укоряющий взгляд от подруги. – Ладно-ладно, иду мыть руки. – Сдаваясь, встала я. – Хотя не понимаю зачем? Зараза к заразе не пристает. – Да, моей самокритике можно только завидовать и восхищаться. Я быстро помыла руки, с этим не возникло никаких проблем, но вот когда я собралась сушить руки, то ничего не нашла – ни салфеток, ни сушилки, даже туалетная бумага и то – закончилась! Пришлось сушить их встряской. И вот иду я мимо столиков, трясу руками, капельки падают на мебель, стены, людей и их заказы, и задеваю своими, ещё влажными руками, официанта… «Кто же из них заплатил, а кто нет? Как же я мог забыть?! А у них ещё и заказы, как назло одинаковые, да и выглядят они похоже! Что же делать?» Ничего себе, как он быстро думает! Прям шумахер мысли! Только вот – как можно забыть заплатили тебе или нет? Мне это, как очень злопамятной особе, не понятно. Прикол будет, если тех, кто заплатили, он второй раз заставит платить! – Лесь, представляешь, – я села и тут же начала рассказывать, что не помешало мне активно уплетать картошку и отрывать немаленькие кусочки от шавермы. – Там официант – полный лузер! Забыл кто ему платил, а кто нет! Это же надо так умудриться! Причем фишка в том, что заказы у них одинаковые! Прикол, да? – Прикол будет, если он заставит платить тех, кто уже заплатил! – Ты, прям, читаешь мои мысли. Хотя, это вроде как моя функция… – Ой! Смотри – Вика и Ксюша! – Я повернулась в сторону, указанную мне Леськиным пальцем. Но смотрела я не на нелюбимых нами и ещё половиной школы одноклассниц. – Леся! – Я нервно постучала по плечу подруги, не отрывая взгляда от объекта наблюдений. – Леся! – Что? – Посмотри, что они едят! – Да что они там могут… – Она увидела – у них точно такой же заказ как у нас. Как говорится: на вкус и цвет – товарищей нет, а вот врагов – хоть отбавляй. – Леська-а, ты думаешь о том же о чем и я? – Переглянулась я с подругой. – Я, конечно, мысли читать не умею, но думаю, что мы думаем об одном и том же. – Мы улыбнулись и начали доедать и допивать, с удовольствием помогая друг другу. А затем схватили вещи и спокойно и непринужденно, , по крайней мере мы старались, чтобы это так выглядело, направились к выходу. – Извините, – остановил нас голос того самого официанта. – А вы… – Мы заплатили. – Сказала я уверенно. Сейчас главное в это поверить и не улыбнуться. Я всегда, когда вру, хочу улыбаться. – Аааа… Тогда до свидания! Ждем вас снова! – Мы обязательно придем! – Но не раньше, чем через месяц! Хотя, можно и раньше прийти, но в парике и солнцезащитных очках, так, на всякий случай… И всё-таки читать мысли очень полезно, а главное – весело!