Просто играй...
Шрифт:
— Так. А вот это уже интересно, — едва слышно пробормотал Тимошин, осторожно разжимая объятия и вставая. — Мышонок, ты извини, мне сейчас нужно будет уехать по делам, так что я пойду. Встретимся завтра после пар, а еще лучше… да, я позвоню тебе вечером. Договоримся о времени генерального прогона и все такое…
Он подхватил свою куртку и решительно направился к дверям.
— Да, Лиз, — на пороге он обернулся, словно что-то вспомнив. — Пожалуйста, ради меня, смени все-таки платье, а?
Задумчиво проводив Тимошина
Выйдя на улицу, я позвонила Стэму.
— Леш, привет. Слушай, Тимошин утверждает, что он ни при чем. И даже удивляется довольно убедительно. Как думаешь, ему стоит верить?
— Я не знаю, Лиз, — после непродолжительного молчания ответил друг. — Лично мне этот тип совершенно не нравится. Но ты знаешь его лучше, так что сама думай. Просто, Лизк, если не он, то кто? Кому еще могло понадобиться не допускать до конкурса никому не известную команду?
— Ладно, Леш, я поговорю с ним. Если это действительно не он, может, он в курсе, кто мог так для нас 'постараться'.
Я уже собиралась ложиться спать, когда зазвонивший мобильник высветил имя Тимошина. Еще осенью, после эпопеи с его 'художествами', я поставила на его звонок фотографию одной из картинок. И теперь каждый раз при звонке Тимошина на дисплее высвечивалась мышь, самозабвенно лупасящая дубиной наглого котяру.
— Я слушаю тебя, Тимофей.
— Оу, как официально, — усмехнулся тот. — И я рад тебя слышать, Лизавета. Как твои дела?
— Ты еще про настроение спроси, — хмыкнула я. — Что хотел-то, котяра?
— Снова обзываешься? — Беззлобно поддел Тимошин. Что-то не так сегодня было в его голосе. Какой-то он был… умиротворяющий? Теплый?
— Ну тебе же можно, — машинально пожала плечами я, забывая, что парень меня не видит. — И потом, ты на него похож. На наглого, бесцеремонного и совершенно бесстыжего котяру.
— А вот не получится у тебя сегодня меня обидеть. Я сегодня добрый и настроение у меня хорошее.
— Ага. Сделал гадость — сердцу радость, да? — У меня тоже было на удивление неплохое настроение. Почему-то в причастность Тимошина к нашим проблемам уже верилось с трудом.
— Наоборот. У меня для тебя сюрприз, мышонок. Но это завтра, после репетиции. Иначе во время танца ты будешь думать не обо мне, а вот на это я могу и обидеться.
— Мне уже страшно, — не выдержала и рассмеялась я. — Что ты там придумал?
— Завтра узнаешь. Кстати, мышка, я хотел тебя попросить об одной вещи. В следующий раз, прежде чем обвинять меня во всех смертных грехах, сначала просто поговори со мной, ладно? И я всегда тебе честно скажу, я это сделал или нет. Это я тебе обещаю.
— Ну, знаешь ли, — обиженно протянула я. — А что еще я должна была думать после твоей
Тимошин долго молчал, потом, тяжело вздохнув, словно от принятия какого-то важного решения, медленно, подбирая слова, заговорил:
— Лиз, я давно хотел попросить прощения за тот разговор. Ты, конечно, вправе сейчас мне не верить, но я никогда не стал бы добиваться победы такими методами. В тот вечер я просто… разозлился на тебя, вот и ляпнул не пойми что.
— Угу, — пробурчала я, недовольная тем, что приходится вспоминать неприятные моменты. — Шуточки у тебя, знаешь ли… Ладно, проехали. Так зачем звонишь-то?
— А может, я соскучился?
— Ага. А прятался ты от меня всю неделю исключительно для того, чтобы посильнее соскучиться? — Ни капли не поверив, язвительно поинтересовалась я.
— Ты меня раскусила, — усмехнулся сосед. — Нет, и в самом деле, мышь. Может, поднимешься? Я тебя чаем напою.
— Э-э-э, спасибо, как-то не хочется, — неуверенно протянула я, опешив от такого предложения.
— А у меня печеньки есть. Вку-у-усные, — протянул он. — Сам испек.
— О-о-о, тогда тем более в следующий раз, — открестилась я. — Вдруг еще отравишь?
— Накануне выступления? Держи карман шире! А потом мне одному отдуваться прикажешь?
— Ой, да лааадно, не такая уж и проблема. Держу пари, у тебя не один сольник в запасе есть, — хмыкнула я. — Серьезно, Тимошин, нет. У меня на завтра запланировано слишком много дел, хочу выспаться.
— Ну ладно, в другой раз. Какие дела-то, мышь? У тебя же завтра пары!
— Разные, — неопределенно ответила я. — На учебу я не иду. Не переживай, к четырем появлюсь, как раз к твоему приходу успею и переодеться и аппаратуру подготовить.
— Да, по поводу одежды… — замялся парень.
— Тимошин, я не понимаю, чем тебе так не понравилось мое платье? Я в нем еще в шестнадцать лет выступала, и ничего.
— И ничего хорошего, Лиз. Как тебя только твои родные в таком виде на сцену выпустили?
— А они и не видели. Ни платья, ни самого выступления. Мы занимались подготовкой только с бэндом и с… еще одним человеком.
— Ясно все с тобой, — вздохнул Тимошин. — Кстати, в жизни не поверю, что твой парень спокойно позволил тебе нарядиться в эту развратную тряпку.
— Тимошин, мы, кажется, договаривались не касаться этой темы, — предупреждающе заявила я.
И не спокойно, кстати. Мы с Димкой спорили до хрипоты, даже посуда летала, чего за нами отродясь не водилось. Я обиделась так, что не разговаривала потом с Антоновым неделю. Помирились мы только на генеральном прогоне. Но зато с тех пор у нас не было ни одного подобного крупного скандала. Все расхождения во мнениях мы старались выявить сразу, не давая обычному спору перерасти даже в крики, не то что во что-то большее.